Забыть тебя невозможно
Шрифт:
— Я же просила, не у дома!
— Забыл.
Он на меня тоже в упор смотрит. Даже ладони от руля отрывает и поднимает перед собой. Такой открытый жест вроде бы, но обманчивый. Он меня дурит. Ничего он не забыл и все это специально делает.
У него с моим отцом с самого первого дня какая-то игра, кто меня больше выбесит, похоже…
— Ну конечно.
Закатываю глаза и тянусь к двери. Сама не хочу уходить, если честно, но и то, что он вот так просто проигнорировал мою просьбу, не могу на
— Не дуйся, — отбивает моими же словами и нажатием на кнопку возвращает крышу на место.
Наблюдаю за тем, как над моей головой вместо ясного неба появляется черный потолок. От осознания, что мы снова оказываемся в замкнутом пространстве, внутри все сжимается. Облизываю губы и крепче стискиваю ноги.
Тим скидывает с себя ремень и тянется ко мне. Обхватывает мое колено ладонью, чуть сжимает. Выдыхаю. Шумно, практически ему в губы. Снова жарко. По спине скатывается капелька пота, а холодная металлическая подвеска в виде лезвия задевает мою шею, когда губы Азарина обхватывают мочку уха.
Впиваюсь пальцами ему в плечо и закрываю глаза. Мир снова слетает с орбиты.
— Вечером увидимся? — его горячее дыхание обжигает щеку, и я послушно киваю.
Мне кажется, сейчас со всем чем угодно соглашусь.
— Да…
— Я заеду? — снова спрашивает и скользит губами по моей шее, можно сказать, выбивая из меня положительный ответ.
— Угу, — бормочу, прижимаясь носом к слегка колючей щеке.
— И зайду к вам домой?
Тихий, тягучий голос, способный ввести в транс. Да я почти и так в нем. Киваю, а потом замираю.
К нам домой? Тряхнув головой, распахиваю глаза и тут же сталкиваюсь с победоносной усмешкой. Какой же он гад! Злюсь, но на деле лишь толкаю его в грудь ладонью.
Тим смеется и рывком прижимает меня к себе. Я даже не заметила, когда он успел отстегнуть мой ремень.
— Ну ты же с ним поговоришь, — кивает на забор, имея в виду моего отца, — пусть привыкает.
— Ты спешишь, — выдаю на одном дыхании, а потом затихаю.
Его пальцы скользят по оголенной коже моего живота, чуть выше, прямо под кофту.
Соски уже каменные. Тело требует прикосновений, но Тим медлит. Снова дразнит?
Смотрит в глаза. Целует. Едва ощутимо, нас обоих трясет, но мы будто никуда не торопимся.
Между ног становится горячо и влажно. Осознание этого повергает в шок, потому что все происходящее лишь сильнее подталкивает меня к очередному разговору. Серьезному разговору, на который мне нужно решиться.
Подтягиваюсь немного вверх и накрываю руку Тима своей ладонью через кофту.
— Я пойду, — шепчу на выдохе, — вечером увидимся. Я поговорю с ними, схожу в душ, переоденусь и позвоню.
Азарин, видимо поглощенный происходящим, не сразу соображает, что я ему говорю. Пару секунд
— Хорошо? — напоминаю о своем вопросе.
Тим кивает. Несколько раз моргает и немного отстраняется.
— Договорились. На работу пока сгоняю.
— В таком виде? — не могу сдержать своего удивления.
Он лишь пожимает плечами, а потом все-таки целует. Уже иначе. С языком, вдавливая меня в спинку сиденья и давая волю рукам. Мне кажется, они повсюду, он успел заклеймить каждый участок моего тела.
Меня переполняют эмоции. Слишком много ощущений, до какой-то моральной боли. Хочется расхныкаться, потому что я уже ничего не понимаю. Мне слишком жарко, слишком хорошо, но при этом словно чего-то не хватает.
— Иди, — шипит в мои губы и резко откидывается на свое кресло.
Не прощаюсь. Даже не смотрю на него больше. Пулей вылетаю из машины и забегаю во двор. Дыхание уже там перевожу. Все еще трясет. Трогаю свои плечи, губы. Перед входом приглаживаю волосы и прислоняю ладони к горящим щекам, будто это как-то поможет сбить красноту.
Переступаю порог и, как только заглядываю в гостиную, встречаюсь с папой взглядом.
Они с мамой оба здесь. Он сидит на диване, она — на полу у столика. Судя по разбросанным альбомам и фотографиям, у мамы снова порыв ностальгии. Она терпеть не может цифровые фотки, все и всегда печатает.
Заметив меня, мама закатывает глаза. Видимо, папа уже успел вынести ей мозг.
— Всем привет, — примирительно взмахиваю рукой.
— Я понимаю, что ты уже взрослая, — без всяких подводок начинает отец, — но можно хотя бы предупреждать? Позвонить и сказать, так и так, остаюсь у Павла.
Закусываю губу и, обогнув диван, присаживаюсь на самый краешек. Смотрю на свадебное фото родителей. Улыбаюсь, а потом выдаю:
— Я была не у Воронина. Я ночевала у Тима.
Папа хмурит брови. Информацию он воспринял. Сейчас, вероятно, борется с эмоциями. А судя по лицу, их у него много.
Отвожу взгляд. Как-то я резко, без подготовки. Хотя сам же учил отдирать пластырь быстро, чтобы не мучиться… Я сейчас, можно сказать, последовала его рекомендации.
— Как у Тима дела? — спрашивает мама. — Алёна говорит, что Серёжа его к себе устроил, в принудительном порядке, правда, — смеется. Мягко так. Пытается разрядить обстановку.
У папы там уже пар из ушей валит. Да, он единственный, кто, похоже, так и не простил Тима. Он очень остро принял наш разрыв, точнее, состояние, в которое я скатилась после расставания.