Забытые боги

Лисина Александра

– Нет, - хмуро отозвался Таррэн, и рен Эверон с изумлением обернулся к Темному лорду.
– Глава Рода - мой отец. Тебя в Род принимал тоже он. А по Закону лишь Владыка имеет право говорить за всех Л'аэртэ. Поэтому только у него право решать, как поступить. Леди Эланна?

Владычица чуть вздрогнула, но потом величественно наклонила голову, скрывая проблеск надежды в отчаянно заблестевших глазах.

– Пожалуй, вы правы. Ллер Тирриниэль, прошу вас разрешить возникшее затруднение. Рен Эверон, поднимитесь.

Тиль, с трудом удержав на лице бесстрастное выражение, чуть сузил алые глаза, пристально изучая решительно сжавшего зубы эльфа. Тот, в свою очередь, послушно выпрямился, опустил бесполезный клинок и выжидательно замер,

отчетливо понимая, что его жизнь висит сейчас на еще более тонком волоске, чем мгновение назад. Потому что Владычица могла, нарушая каноны, велеть ему жить и дальше помнить о своем позоре. Она могла его помиловать, заставив сгорать от стыда, или же, наоборот, милосердно велеть умереть прямо тут, избавив от всяческих сомнений. Но вместо этого она вдруг прислушалась к обиженному сопляку и легко отдала своего верного слугу в руки чужаков. Поправка: в руки смертельно опасных и оскорбленных чужаков. Магов. Смертоносных повелителей Огня, которые, как известно, отличаются быстротой принятия жестоких решений. Хотя... если кто-то решил, что это способно его напугать, то он здорово просчитался. Умирать на самом деле не страшно. Главное, выдержать первую вспышку боли, а там уже будет проще - Белая Леди умеет прощать и всегда принимает чужие души с легкой улыбкой. К тому же, он никогда ее не боялся: негоже воину пасовать перед женщиной. Пусть даже она и богиня смерти.

Владыка Л'аэртэ при виде упрямо сжавшихся губ начальника стражи только хмыкнул про себя: гордец. Несносный, высокомерный, но преданный гордец. Правда, и глупец к тому же. Потому что наивно решил, что легко отделался.

– Леди Эланна, - с тщательно скрываемой усмешкой обратился Тиль к затаившей дыхание Владычице.
– Я благодарен вам за доверие и понимание НАШИХ Законов. Однако в свете всего случившегося должен заметить, что в подобных ситуациях они немногим отличаются от Ваших. Рен Сорен ал Эверон действительно допустил досадную оплошность, которая могла вылиться в серьезные неприятности. И действительно имел неосторожность задеть дорогое нам существо. Некоторое время назад я, возможно, согласился бы с его доводами, но в связи с тем, что данная ситуация все-таки разрешилась благополучно, считаю, что решение следует принимать, исходя из других предпосылок.

– Что?
– удивленно переглянулись алиарцы.

Тиль медленно повернулся.

– Бел?

– Чего?
– мгновенно насторожилась Белка, правильно разглядев за его ласковой улыбкой хищный звериный оскал.
– А че сразу я-то? Почему ты у меня спрашиваешь?

– Как считаешь, эту оплошность можно расценить, как обиду?

– Э-э... не знаю. А чью именно обиду?

– Твою, конечно, - еще ласковее улыбнулся Темный Владыка, и Совет внезапно бросило в дрожь.
– Ты для моего Рода - самое дорогое, что только есть. Самая большая драгоценность и несметное сокровище, важность которого с годами только растет. Мы ценим тебя настолько, что отныне твоя обида - это наша общая обида. МОЯ обида, малыш. И твое мнение для меня ОЧЕНЬ много значит. Понимаешь?

– Ну-у-у...
– протянула она, ловя на себе отчаянные взгляды Эланны.
– Что тебе сказать? По крайней мере, на того типа, который бросил в меня нож, я точно обиделся. Так обиделся, что Стрегон очень неизящно вышиб ему мозги.

Элиар прикусил губу, пряча ехидную усмешку, а перевертыши почему-то засмотрелись на нервно зарезавшего рена Роинэ, которому вдруг стало крайне неуютно. Золотые остались подчеркнуто бесстрастными, хотя, если присмотреться, веселые огоньки у них в глазах тоже можно было подметить. Однако присутствующим было не до таких мелочей - на глазах у пораженного Совета происходило нечто, настолько вопиющее, что они и думать забыли о чем-либо другом.

– А остальные?
– терпеливо, как у ребенка, спросил Тиль.
– К кому у тебя есть претензии?

Под остановившимися взглядами эльфов, в глазах которых проступила настоящая паника, Белка ненадолго задумалась.

– Да как сказать... а что будет с теми, кто мне не понравится?

Тиль улыбнулся совсем нежно.

– Ничего хорошего.

– Правда?
– Гончая все с той же задумчивостью оглядела окаменевших эльфов, ставших вдруг похожими, как близнецы. Включая рена Эверона, главу Совета, сам Совет и пару десятков остроухих стражников вдоль полукруглых стен, до которых внезапно тоже дошло, что чужаки - настоящие безумцы.

Она озадаченно нахмурилась, выискивая в бледных лицах хоть какой-нибудь намек на неуважение, шаркнула ножкой, потерла подбородок, а затем со вздохом призналась:

– Да Торк его знает. Все они неприветливые, смурные какие-то и все время сердитые.

На серых лицах эльфов появились вымученные улыбки.

– Поганэ меня даже этой... как ее... лао... хао... короче, какой-то бякой обозвал. Но его тут сегодня нет, так что морду бить вроде некому: остальные тогда смолчали, да и Эланна извинилась за дурака. А сегодня наши ребята уже развлеклись, как могли: побегали, подрались и побуянили вдоволь. Стрегон тоже проверил себя в новом качестве. Траву мы сожгли, стены порушили, челюсти посворачивали... короче, все, как всегда. Сплошная обыденность. Насчет того крыла, правда, неувязочка вышла, но никого ж не убили. Глазастик тоже вовремя помог. А насчет вот этого белоснежного... гм, в прошлом... лебедя, который задумал тут прилюдно испустить дух...

Белка, обратив безмятежный взгляд на остолбеневшего начальника стражи, чей красивый камзол во время бега снова превратился Торк знает во что, и выразительно почесала затылок.

– Да и пес с ним. Я терпеть не могу вида крови, а ты, Тиль, у нас такой кровожадный, такой кровожадный... что прямо страх. Поэтому нет уж, пусть этот голубь живет и не портит здешний мрамор кровавыми брызгами. Эланна, ты слышала? Не дай ему помереть во цвете лет! Он очень уместно смотрится за твоей спиной, и будет неразумно менять его кислую физиономию на другой предмет интерьера. Я, как ты знаешь, не слишком люблю перемены, так что желаю и завтра, и послезавтра, и вообще... любоваться на его (испорченные моими усилиями) сапоги. Да и где я найду второго такого типа, который при моем появлении способен не схватиться сразу за меч? Такая выдержка дорогого стоит, поверь, поэтому, Тиль, я очень прошу тебя не лишать меня этого удовольствия.

Владыка Л'аэртэ, погасив свои жутковатые глаза, невозмутимо кивнул.

– Как скажешь. Леди, у нас нет претензий к вашему Дому.

– Да. Эланна, я больше не сержусь на твоего ушастого!

– Спасибо, Бел, - с трудом скрывая облегчение, сказала Владычица.
– Рен Эверон, вы прощены и можете вернуться к своим обязанностям. Лорд Таррэн, лорд Тирриниэль, лорд Элиар - я еще раз прошу меня извинить за случившееся и очень надеюсь, что это не повлияет на наше дальнейшее сотрудничество.

Элиар чуть нахмурился, а Тиль вежливо наклонил седую голову.

– Я тоже надеюсь, леди.

Таррэн, против ожиданий, промолчал. Однако когда напряжение слегка рассеялось, Эланна величественно присела на резное кресло, а рен Эверон без единого слова возражения занял место за ее левым плечом, цепко взглянул на рена Роинэ. На мгновение они скрестили взгляды, как смертоносные рапиры, воздух прорезала невидимая молния, но седой эльф тут же отвел глаза: чужак всерьез злился. И злился совершенно правильно, потому что именно сегодня, вопреки своему желанию и опровергая все прежние домысли, он слегка утратил свои позиции. Потерял преимущество в силе и совершил недопустимый просчет. Он только что наглядно показал, что на самом деле далеко не так спокоен, как пытался выглядеть. Вовсе не такой несгибаемый, как казалось прежде. И на самом деле у него есть свое слабое место. Очень-очень уязвимое и дорогое "место", ради которого он пойдет практически на все. Ради которого готов на любое безумство.