Забытые заживо
Шрифт:
Почувствовав, как по его спине побежали мурашки, Гоша увидел то, что не мог видеть, подбежав уже вплотную к зарослям, Макаров…
В глубь леса словно уползала огромная змея. Верхушки деревьев судорожно встряхивались, указывая путь существа – человека ли, животного, – прокладывающего себе дорогу в густом, поросшем лианами лесу…
– Капитан!.. – закричал Гоша, видя куда больше подслеповатого Донована. – Вернись!.. – уже совсем дико закричал он, замечая по верхушкам деревьев, как из глубины леса, сходясь к опушке клином, к Макарову приближаются три или четыре непонятных волны… – Да что здесь происходит?! Макаров!..
Он бросился вслед за капитаном, но Донован, мертвой хваткой вцепившись ему в руку, с разбегу повалил его в траву.
– Что ты делаешь? – крикнул Гоша, изумленный неожиданной силой доктора. Поднимаясь с травы и скользя по ней ногами, он вдруг обмяк и рухнул на колени.
Донован смотрел на него пустым, ледяным взглядом…
Макарову просто некуда было деваться.
Он бежал меж деревьев, проскальзывая меж ними, голоствольными, как сквозь толпу внезапно остановившейся демонстрации геев. Врезаясь в них плечами, когда не справлялся со скоростью, он обдирал кожу и больно ушибался. Он бежал, как бежит человек, которому нечего, кроме жизни, терять, а отдавать ее, последнюю, совсем не хотелось.
Едва он вошел в лес и в надежде настигнуть что-то, что смутно рисовалось в его воображении человеком, пробежал метров пятьдесят – вряд ли ему удалось пройти больше, – Макаров понял, что совершил ошибку. Сначала он услышал непонятный шум и не обратил на него внимания. И зря. Рассудительность снова ожила в нем, когда он сообразил, что этот шум не удаляется от него, что он не результат движений всего одного существа, а что шум этот стремительно приближается и что у него много векторов. И уже не нужно было быть математиком, чтобы определить точку пересечения этих векторов.
Все они сходились на нем.
Он развернулся, чтобы броситься обратно, но в этот момент понял, что выведет этот зловещий шум прямо на Гошу и доктора. В лесу сразу стало темно. Встав между солнцем и землей, туча охладила пыл певчих птиц и пробудила вокальные способности лягушек. Кто-то из последних несколько раз неуверенно пролепетал, другие подхватили, и после этого Макаров перестал обращать на это внимание.
Ему не оставалось ничего другого, как развернуться и, ломая ногами сухие ветви, разбрасывая в стороны повисшие соплями лианы, побежать вдоль опушки.
Левый рукав его белой сорочки был насквозь пропитан кровью, в правой он сжимал пистолет. На сияющий вороненой сталью «вальтер» Франческо стекала кровь с кисти капитана, и от быстрого бега она каплями рассыпалась по изумрудно-зеленой листве. Он бежал и не знал, что ему делать.
Он не думал о том, что рано или поздно смерть настигнет его, – он был оглушен погоней и ничего не понимал. Макарову было бы куда легче, если бы он видел тех, кто гнался за ним. А в том, что за ним кто-то гонится, он уже не сомневался. Но вместо изображения, без которого, казалось, страх неполон, был включен только звук. И Макаров убедился, что звук без картинки страшнее всего, что ему доводилось ощущать за свою жизнь. Хруст и треск ломаемого сухого дерева, шелест приминаемой травы, шорох пальмовых веток – все это имело какой-то смысл. Неведомый ему ранее страх вырвался из накрепко запертой ниши коридоров его мужества и, набирая силу, стал неумолимо накрывать его с головой.
Бежали ли за ним люди? – Макаров не знал. Не знал, потому что не думал об этом. Все его существо было подчинено одному – спастись. И просто удивительно, как в эти минуты ему в голову пришла мысль не подставить Донована и Гошу…
Повернув на бегу голову, он увидел, как слева от него с грохотом обрушилось дерево. Подняв кучу пыли и бесстыдно оголив похожие на нагие, тощие ноги проститутки корни, кто-то метнулся в сторону, держась ближе к Макарову. И он, чтобы уйти от столкновения, с разбегу упал на землю, Макаров прокатился по земле. В момент падения он видел, как что-то темное, бесформенное, пронеслось над ним, обдав ветром и засыпав листвой.
Вскочив и снова упав, Макаров развернулся и выстрелил.
Слева снова воровато шевельнулась ветка, и он, выбросив руку, нажал на спуск еще раз.
Ему вдруг пришло в голову, что за все время их поисков с дерева на дерево в этом лесу не перелетел ни один попугай.
Ни одной птицы не прыгнуло с ветки на ветку в этом лесу… Он словно не существовал, этот лес, или же в нем не существовала жизнь…
С отчаянием капитан видел, как кольцо вокруг него уверенно сжимается. Тот, кто вел охоту, имел большой опыт. Отрезав капитана от поляны и загнав в джунгли, звуки стали обходить его с флангов. Все ближе и ближе.
Странная мысль пришла ему в голову. Что делал бы он, окажись в такой же ситуации, но в городе? Он мог забежать в любой из подъездов и начать барабанить в дверь, призывая хозяев вызвать милицию. Но какой смысл делать это, если преследователи всего в ста метрах за спиной и контролируют каждый его шаг? Они забегут в тот же подъезд, и если Макарову повезет, то хозяева вызовут милицию, которая, конечно, приедет и зафиксирует факт его смерти. Стоит ли поступать так глупо, если к его трупу все равно приедут? – не через четверть часа, так через полчаса, и обнаружат не в подъезде, так на мостовой. А не на мостовой, так в лесу?..
Он чувствовал, что звуки завладели его сознанием.
Они управляли его поступками, и кто знает, не они ли увели его от дороги, ведущей из леса?
– Джунгли… – вдруг прошептал Макаров, вытирая рукой, в которой был зажат пистолет, пот с лица. – Они сильны только внутри себя…
Он оглянулся, пытаясь увидеть хоть где-то вертикальные лучи света, обозначающие выход к спасительному простору.
Но просвета нигде не было. Сколько длится погоня? Час, полчаса?.. Как далеко он мог уйти?
Схватившись за голову рукой и обнаруживая, что, по мере того как он сбавляет ход, осторожней и вкрадчивее становятся и звуки погони, он остановился вовсе.
Макаров едва не расслабился, перестав слышать погоню. Но стоило ему сделать невольный шаг назад, как раздался треск, и он увидел, как гнется куст с девственно-белыми цветами. Шагнув в сторону, он попытался разглядеть того, кто это сделал, но стоило ему сосредоточить взгляд на кусте, как справа качнулась ветка.
– Проклятье, – вырвалось у него, и воспаленный мозг капитана лихорадочно заработал, тщетно пытаясь понять происходящее. – Что здесь происходит?.. Эй!.. – крикнул он, поднимая руку с пистолетом. – Кто бы ты ни был, выйди и покажись! Что вам нужно от меня?! Я не причиню никому зла!.. – прокричал он и вдруг понял, что его хотят не просто убить. Убийство – всего лишь часть игры, игры, доставляющей кому-то невероятное наслаждение.