Зачарованные
Шрифт:
Никки расхохоталась и, когда Брайан протягивал ей букет, все еще не могла удержаться от смеха.
— О, вижу, у тебя сегодня отличное настроение, детка? — спросил он. — Я уж и не припомню, когда в последний раз слышал, чтобы ты смеялась.
Не успела Никки и рта раскрыть, как Шери ехидно выпалила:
— Ну, малый! Это лишний раз доказывает, как сильно твое присутствие угнетает людей. Хорошо еще, что у тебя хватило ума не податься в комики, иначе все твои зрители на девятой минуте впали бы в депрессивный психоз.
Брайан мрачно взглянул на миниатюрную блондинку
— Жаль, что я не подался в иллюзионисты, а то живо превратил бы кое-кого в манекен.
— Эй, вы двое! — вмешалась Никки. — Нечего устраивать на моем парковочном месте базарный балаган. Власти не одобряют подобных беспорядков.
— Виноват, — проворчал Брайан. — Но твоя вечная подружка достала меня. — Он протянул Никки букет. — Это тебе.
Никки улыбнулась вежливо, но краше холодно.
— Букет красивый, Брайан, но я не уверена, что замужняя женщина должна принимать цветы от бывших поклонников. Надеюсь, ты найдешь кого-нибудь, кто больше обрадуется знакам твоего внимания.
— Найти, конечно, все можно, но я принес эти цветы для тебя. Так что если ты не возьмешь, придется запихнуть их в урну.
Видя, что Никки колеблется, Шери выхватила букет из руки Брайана.
— В урну! Да лучше я себе возьму. У меня на выходные намечено посещение бабушкиной могилки, малость сэкономлю на покупке цветов.
Ужаснувшись наглой выходке подруги, но, втайне разделяя ее азарт, Никки несколько растерялась.
— Ну… Брайан, как бы то ни было, с твоей стороны это прекрасный жест. А теперь мне пора.
— Пора куда? — поинтересовался Брайан, — Ждешь звонка от своего загулявшего новобрачного? Прелесть моя, это не лучший способ проводить время. Неплохо бы тебе почаще выбираться из дома, отправиться, например, куда-нибудь позагорать. Должен же твой муженек, наконец, понять, что если он не будет уделять тебе должного внимания, то этим займутся другие.
Никки эти слова привели в крайнее раздражение. Но заговорила она тихо:
— Торн будет здесь сразу же, как сможем. Я уверена, что он не меньше меня ждет встречи, его задерживают дела, а не развлечение, а потому и мне нет нужды скрашивать свой досуг обществом другого мужчины. И вообще, наша разлука касается только нас двоих, вмешательства и помощи других не требуется. Так что если ты будешь настолько любезен, что отойдешь от моей машины, я сяду и поеду по своим делам.
Шери усмехнулась и обратилась к подруге:
— Ник, почему бы нам с тобой не заехать в торговый центр? Говорят, там сегодня распродажа постельного белья. Держу пари, что после столь долгой разлуки с Торном тебе то и дело придется менять истерзанные простыни.
Никки покраснела. Хотя она знала, что острой на язык Шери ничего не стоит ляпнуть, что угодно, вплоть до непристойности, но сейчас ей показалось, что подруга перебирает через край. Она, правда, сделала вид, что ничего скабрезного не прозвучало, и обыденным тоном ответила:
— Сначала заедем в обойную лавку.
— Да уж, — в глазах Шери, когда она мельком взглянула ми Брайана, опять взыграли чертенята, — обновлением спальни надо заняться в первую очередь. Потом будет не до того. — Выдав эту словесную очередь, удовлетворенная Шери направилась к своей машине.
— Пойми, Брайан, — вздохнув, сказала Никки. — Я не оправдываю Шери, но она права, пусть не очень дипломатична, но права. Теперь я замужем, тебе остается смириться с этим и успокоиться.
— Да я смирился! Но все же не понимаю, почему бы нам не сохранить приятельские отношения. Поужинать, сходить в кино…
— Нет, Брайан, выбрось это из головы. Я свой выбор сделала.
Он деланно рассмеялся:
— Женщины, как известно, с легкостью меняют свои решения, разве нет?
— Но только не я. Я обрела то, что искала. Никки села в машину и захлопнула дверцу. Она была крайне раздражена, если не сказать — разгневана. Заведя машину, она рывком дернула ее с места, чуть не отдавив Брайану ноги. Тот отскочил и крикнул ей вслед:
— Не шути со мной, крошка! Просто так я не отстану!
27
1813 год. Огайо
Серебряный Шип прикоснулся к амулету, свисавшему на сыромятном шнурке с его шеи, вспомнив, как тревожно вглядывался в воду, пока в ней не блеснула серебряная грань долгожданного предмета, выроненного из руки Нейаки там, в будущем веке. Сколько раз с тех пор, как они пошали горечь разлуки, он спрашивал себя: действительно ли так уж необходимо было расставаться? Прошел месяц, как ее нет рядом, и все это время он жил с ощущением, что у него из груди вырвано сердце.
Целый месяц прошел, а о Тенскватаве ни слуху, ни духу, хотя лучшие воины Черного Копыта не прекратили его разыскивать. Может, жестокий урок пошел на пользу, и брат отказался от злодейских намерений? Или вообще он менее агрессивен, чем хотел показать? Впрочем, вряд ли. Во всяком случае, полагаясь на это, Серебряный Шип совершил бы ошибку, подвергнув жизнь любимой жены и их ребенка страшной опасности.
Но разве, отправив жену в иные времена, он не рисковал? Рисковал, да еще как! Слишком большой риск, слишком чудовищный. Как знать, удастся ля ему найти способ вырвать себя из собственного времени и перенестись к ней? Он мог лишь молиться, чтобы это получилось, но полной уверенности в том у него не было.
Вот почему, расставшись с женой, он сразу же вернулся на тропу, ведущую к их дереву, к тому дереву, которое, как она говорила, находилось на ферме ее родителей. Дерево весьма заинтересовало его.
Он вдруг осознал, что ему может понадобиться нечто из ее века, какой-нибудь предмет, бывший с ней в тот момент, когда она впервые оказалась здесь. Он вспомнил про лотерейные билеты, которые она закопала вместе с письмом, и решил, что успеет извлечь их из захоронки Нейаки прежде, чем там, в своем времени, она достанет из земли кожаный сверток. Теперь билеты хранились в сокровенном ритуальном мешочке, рядом со снимком Нейаки, обнаруженным им в походном мешке, и ждали того часа, когда он, завершив все свои здешние дела», попробует перейти разделяющую их границу времени.