Зачем Сталин создал Израиль?
Шрифт:
Говорил, что советские руководители не разбираются в арабских вопросах и стоят на ложном пути, смотрят на объединение не собственными глазами, а глазами Багдаша, который исходит из узко политических позиций.
Насер дал понять, что объединение Египта и Сирии — это только начало. К ним присоединятся и другие арабские страны, которые должны стать единым целым.
Хрущев стоял на своем:
— Вы потом пожалеете об объединении, Объединенная Арабская Республика развалится.
Переговоры шли весь день. Они обедали на свежем воздухе на берегу. Весь день
Тридцатого апреля египетскую делегацию приняли Хрущев, его первый заместитель в правительстве Микоян, председатель президиума Верховного Совета СССР маршал Ворошилов, секретарь ЦК, отвечавший за связи со странами третьего мира, Нуриддин Акрамович Мухитдинов и министр Громыко.
Насер сказал, что члены делегации сразу хотели бы выяснить главный вопрос. От первой встречи с Хрущевым у них остались противоречивые мнения. Египтянам показалось, что Хрущев упрекал их за непоследовательность. Насер жаждал объяснений:
— Одни поняли ваши слова так, что мы якобы идем на сотрудничество с Советским Союзом лишь для того, чтобы выторговать у американцев какую-то помощь. Другие утверждают, что вы хотели сказать, что мы идем на сотрудничество с Советским Союзом, не преследуя при этом каких-либо корыстных интересов, исходя из стремления развивать настоящую дружбу между Советским Союзом и Объединенной Аарабской Республикой. Для того, чтобы не было различных мнений в этом вопросе, мы хотели бы вернуться к нему и уточнить вашу точку зрения.
Хрущев отвечал цветисто:
— Если бы вы не были мусульманами, то того, кто неправильно истолковал наши слова относительно дружбы, надо было бы наказать по грузинскому обычаю. В Армении и Грузии есть обычай, что тот, кто нарушает порядок стола, подвергается наказанию, ему наливают большой рог вина, и он должен выпить это вино… Советский Союз идет на бескорыстную дружбу с арабами. Он не заинтересован в том, чтобы что-либо получить от этих стран. Советский Союз имеет все необходимое. Может быть, мы нуждаемся только в кофе и цитрусовых, но и без них мы можем обойтись: кофе можно заменить чаем, а цитрусовые яблоками.
— У нас и кофе нет, — на всякий случай заметил Насер.
— Зато есть хороший кофе в Йемене, — мгновенно реагировал Хрущев, обладавший изумительной памятью.
Он намекал на то, что Йемен находился под египетским контролем.
— У нас есть апельсины, — сказал Насер, — но в небольшом количестве.
На переговорах чувствовалась осторожность Насера. Он никак не мог решиться объявить себя союзником Москвы, понимая, что тем самым отрезает возможность деловых контактов с Западом. А советские дипломаты больше всего боялись, что Насер задумал нормализовать отношения с Соединенными Штатами.
Насер просил реактивные бомбардировщики и ракеты среднего радиуса действия. Хрущев отказал, заявив, что на советской территории они более надежно служат интересам Египта и других арабских стран.
Первого мая Насер вместе с советскими руководителями стоял на трибуне мавзолея. Проходившие по Красной площади демонстранты с любопытством разглядывали новое лицо.
Проблемы с Египтом из-за преследования коммунистов возникали часто.
Тридцать первого июля пятьдесят девятого года посол Объединенной Арабской Республики Мохаммед Авад аль-Куни пришел к заместителю министра иностранных дел Семенову.
Посол был недоволен заметкой в «Правде» от тридцатого июля, в которой сообщалось о том, что в Дамаске арестован видный ливанский коммунист.
Если сообщение об аресте соответствует действительности, заметил посол, то ему неясно, каким образом ливанский коммунист оказался в Дамаске и зачем подобного рода сообщения помещаются в советской прессе.
Аль-Куни выразил мнение, что это не помогает укреплению дружественных отношений между ОАР и Советским Союзом, тем более, что это событие не является настолько важным, чтобы заслужить внимание советской печати.
Семенов отделал посла на высшем уровне дипломатической демагогии.
Относительно заметки в «Правде» об аресте ливанского коммуниста Хелу он ответил послу, что советская общественность интересуется подобными событиями и редакции газет, естественно, идут навстречу пожеланиям своих читателей. Заметил, что аль-Куни, несомненно, известно о кампании в защиту Глезоса, секретаря Единой демократической левой партии Греции, состоявшей в основном из коммунистов, которая поднялась не только в Советском Союзе, но и в других странах.
Семенов, как положено в таких случаях, заметил, что высказывает личное мнение, и заявил:
— Советская общественность не может поступиться своими правами в этой области. Мы выступали в защиту национального движения и его борцов на Востоке и, в частности, в Египте до революции там. Правильно ли было бы тогда поступиться своими убеждениями и не выступать в защиту борцов за свободу народов? Очевидно, нет…
Аль-Куни сказал, что Объединенную Арабскую Республику нельзя сравнивать с Грецией, входящей в состав одного из блоков, направленных против Советского Союза… Отношение же арабского народа и его чувства к Советскому Союзу хорошо известны, так зачем же поступать так, чтобы вызывать недовольство и гнев общественного мнения, зачем это делать на данной стадии, когда отношения между нашими странами начинают улучшаться, зачем поднимать вопросы, которые смогут привести к осложнению этих отношений?..
Семенов ответил так:
— Хочу еще раз подчеркнуть, что одно дело — межгосударственные отношения, а другое — идеология и настроения народа. Посол смешивает все это в одну кучу и подходит к поднимаемому им вопросу односторонне и несколько формально. Я буду говорить откровенно — ведь в ОАР печатаются статьи и выпускаются книги, резко направленные против Советского Союза и стран социалистического лагеря…
Аль-Куни еще раз отметил, что он говорит не официально, а как друг:
— Если между Советским Союзом и Объединенной Арабской Республикой будут углубляться разногласия, то это не принесет пользы ни Советскому Союзу, ни ОАР…