Задание: Нидерланды

Айронс Эдвард Сидни

Дарелл взглянул на часы. Два тридцать. Пит ван Хорн опаздывал уже на тридцать минут относительно времени, о котором ему сообщили в Вашингтоне.

Он заказал еще кофе и продолжал рассматривать запруженную людьми тенистую улицу. Велосипеды, мопеды и маленькие европейские автомашины неслись непрерывным потоком, сворачивая за кафе. За углом, где высокие кирпичные дома с остроконечными крышами в стиле голландского ренессанса смотрели на канал, были видны неторопливо плывущие моторные баржи, направляющиеся в район порта на Эйселмере. В окнах туристских автобусов мелькали глуповатые физиономии с вытаращенными глазами. Голуби

медленно прогуливались по плиткам на открытой площадке кафе в поисках укрытия от жаркого августовского солнца.

В два тридцать пять Дарелл бросил на круглый столик бумажку в несколько гульденов и ушел.

Он не знал причины, по которой Пит ван Хорн мог опоздать.

По крайней мере, веской причины. Пит ван Хорн содержал для ЦРУ квартиру, расположенную над его антикварной лавкой неподалеку от Кальверстраат, на Кюпплейн 45. Та использовалась для временной остановки курьеров, как хранилище документов, одежды или оружия агентов, пробиравшихся на восток или на запад, из Англии на континент. Там же находился мощный радиопередатчик, работавший по любительской лицензии, с которого под видом светской болтовни с американским радиолюбителем можно было отправлять непосредственно на радиостанцию в Вашингтоне шифрованные послания.

К дому 45 по Кюпплейн от кафе можно было дойти пешком. Дарелл медленно брел сквозь толпу, заполнявшую тротуары, разглядывал витрины магазинов, купил газету и пачку голландских сигарет. За ним никто не шел. Убедившись в этом, он свернул в проход позади антикварной лавки, открыл дверь, разрисованную под голубоватый дельфтский фаянс и украшенную безукоризненно начищенным дверным молотком, и, пройдя по двум узким маршам покрытой ковром лестницы, поднялся на третий этаж. Из дверей в противоположном конце коридора торопливо вышла женщина и, хотя Дарелл поднимался совершенно бесшумно, она тут же его заметила. Она была невысокой и плотной, среднего возраста, белокурые волосы спрятаны под чепец. Глаза смотрели холодно и безразлично.

– Да, минхер?

– Я ищу Пита ван Хорна, – сказал Дарелл.

– Если вас интересует антиквариат, то магазин находится...

– Нет. Я предпочитаю современные вещи. Понимаете, такие же свежие, как сегодняшние новости. Минхер ван Хорн обещал проводить меня на фирму, занимающуюся изготовлением мебели...

– Я понимаю, – Губы ее были плотно сжаты, демонстрируя явное неодобрение. – Входите. Я думаю, что он вас ждет, но не уверена...

Ее тон заставил его спросить:

– Что-то случилось?

– Он болен. Когда он вернулся домой из Фрисландии, я хотела вызвать доктора, но он не позволил.

– Когда это случилось? – спросил Дарелл.

– Буквально сегодня утром, минхер. Он сказал, что доктор ему не поможет. – Светло – голубые глаза женщины осматривали Дарелла с головы до ног. Она явно беспокоилась, но голос оставался тихим и лишенным всяких эмоций. – Я надеюсь, что вы сможете как-то ему помочь.

– Постараюсь. Как он ездил во Фрисландию?

– На своей машине. У него красная "каравелла", стоит в аллее у канала за домом.

– Я понял. Спасибо.

– Вы хотите, чтобы я подождала? Я могу ему понадобиться.

– Полагаю, в этом нет необходимости, – ответил Дарелл.

Он стоял на верхней площадке лестницы, пока женщина спускалась вниз. На площадке она неуклюже обернулась и взглянула на него. Глаза ее казались молочно-белыми.

– Я

много лет была его экономкой, – сказала она все тем же бесцветным тоном. – Он всегда доверял мне, до тех пор, пока не связался с вами. Я ему говорила, что не стоит гнаться за деньгами. Ведь он мог бы жениться на мне. У меня бы хватило денег и для нас обоих, и на магазин. Но он... казалось, он получал от этого удовольствие. До сегодняшнего дня. Сегодня ему не повезло.

Дарелл взглянул на нее, но ничего не сказал. Внутри старого голландского дома было тихо, лишь снаружи долетали приглушенные звуки велосипедных звонков. Наконец женщина повернулась и спустилась по лестнице. Убедившись, что она ушла, он поднялся на верхний этаж и подошел к двери Пита ван Хорна.

Прежде всего он предпринял ряд предосторожностей. Сначала достал таблетки, которую вручил ему Диккинсон Макфи – всего их было три штуки. Макфи сказал ему: "Я не знаю, принесет ли тебе этот пузырек хоть малейшую пользу. Но ты все-таки возьми его. Они не повредят, но помочь могут. Сейчас мы просто не знаем, с чем пришлось столкнуться".

Дарелл взял губами одну из таблеток, почувствовал, как пересохло во рту, и с усилием ее проглотил. Затем он достал оружие из кобуры под мышкой, которую голландские таможенники просмотрели в аэропорту и, держа в левой руке пистолет 38-го калибра со взведенным курком, правой постучал в дверь.

– Пит? – негромко позвал он.

Никакого ответа из-за толстой дубовой двери не последовало. Он снова взглянул в сторону лестницы – было такое чувство, что экономка осталась где-то поблизости и прислушивается так же напряженно, как он. Но, не видя ее, снова позвал ван Хорна.

– Пит, я ждал тебя, чтобы вместе пообедать, но ты не пришел.

– Минхер Дарелл? – прошептал слабый голос.

– Да.

– Входите. Мне очень жаль. Надеюсь, вы поймете... Я не мог с вами встретиться, я хотел, но... входите, входите.

Дверь оказалась не заперта. Дарелл осторожно нажал начищенную до блеска ручку тонкой работы, подождал немного, затем приоткрыл дверь и снова подождал. Стоя в дверях, он увидел Пита. Тот лежал на большой старинной кровати с балдахином, стоявшей возле окна со ставнями и средневековыми цветными витражами. Несмотря на дневную жару, окна были открыты и звонки амстердамских велосипедистов звонко отдавались в комнате. Поверх пыльной листвы платанов и кленов, стоявших на берегу залива, за бельгийскими плитками мостовой он увидел вдали отсветы темной воды и небольшой каменный мостик, переброшенный через канал. Разноцветные блики, падавшие сквозь створчатое окно, белые оштукатуренные стены и темные дубовые балки комнаты напомнили Дареллу картины Вермейера и де Хука. Этот голландский дом, построенный в семнадцатом веке, словно сошел с одного из музейных полотен.

– Что случилось, Пит? – мягко спросил он человека, лежащего в постели.

– Входи, Сэм. Я думаю, все будет в порядке.

Тем не менее, Дарелл быстро и настороженно осмотрел всю комнату. Кроме них в комнате никого не было, похоже, ловушкой не пахло. Он открыл большой ореховый шкаф и взглянул на висевшие там костюмы голландца, выдержанные в строгих тонах, заглянул в выложенную на старинный манер плиткой ванную, где чувствовался запах любимого Питом английского лосьона после бритья. Затем снова повернулся к человеку в постели.