Задание
Шрифт:
Поездка выходила пустой: он стоял, Грэг сидел. И тогда Леденцов предложил ему выйти и дальше топать парком. Артист согласился.
Шли они медленно, бездельно, нога за ногу, как ходить Леденцов не привык и не умел. Уже стемнело. Белые круглые фонари, прикрытые сверху листвой, походили на выросшие торшеры. Светили они диковинно, выхватывая из тьмы деревья и ложась на дорожку матовым туманцем. Запах поздних осенних цветов показался Леденцову забытым. Когда он тут был? В июне, в белые ночи. Тогда он летел с гоночной скоростью, рассекая телом кусты и сучья, сдирая с себя куртку, рубашку и кожу, —
Клен даже в фонарных сумерках краснел. Его дерево, родственное, тоже рыжее. Леденцов нагреб веер листьев.
— Красота, а?
— Желток, давай фонарь кокнем?
— Зачем? — опешил Леденцов.
— Просто так.
— Просто так я ничего не делаю.
— Все со смыслом? — поехиднее спросил Артист.
— Стараюсь.
— Значит, ты дурак, Желток.
— Это почему же?
— Да потому что смысла ни в чем нет.
Леденцов обрадовался: разговор шел в руки и завел его сам Артист. Да сразу о смысле жизни. Теперь бы взять верную ноту, но Леденцов вдруг ощутил легкость своих лет. А ведь есть же педагогические приемы, как говорить по душам; есть разработанные методики, есть обобщенный жизненный опыт… В тех книгах, которые мудрой стопой ждут его дома на столе.
— Если нет смысла в шатровых сборищах, так, по-твоему, его нет ни в чем? — рубанул сплеча Леденцов.
— Не понравился Шатер?
— Скукотища, — смягчил он сказанное.
— У нас бывает классная веселуха. А смысла нет.
— Работа завлекающая, книжки умные, кинофильмы остросюжетные, люди хорошие… Вот в чем смысл!
— Для тебя.
— А твоя семья? Отец, говорят, крупный руководитель. Так и в семье нет смысла?
Артист ущипнул струны и запел, тревожа осень печальными словами:
Руки страхом сведены,По щекам бежит смешок…Я в тепле родной семьиСловно брошенный щенок.Леденцов хотел обратиться к школе, но, вспомнив дружное неприятие Шатром учителей, замолк. Какой-то парадокс. Он намеревался говорить о труде, о пустом времяпрепровождении, о морали и преступности. Но Артист ошарашил его сложнейшим, но в принципе пустым вопросом: есть ли смысл во всем сущем? Для Леденцова это походило на вопрос: нужны ли земля и воздух, труд и правда?
— Григорий… — начал Леденцов и сделал паузу, чтобы определить реакцию на «Григория».
Артист скоро глянул на него и отвернулся вроде бы равнодушно. Они шли по тополиной аллее, и белесовато-зеленые стволы уходили в высоту, недосягаемую для света фонарей. Под ногами скрипел гравий, насыпанный днем. Пахло корой, мокрой галькой и палым листом.
— Григорий, — повторил Леденцов. — А в этом парке есть смысл? В его осенней красоте есть смысл?
Артист стал, опасливо указуя гитарой на ларек, торговавший днем мороженым.
Какие страшные картинымне чудятся за тем углом…А в этих зарослях малиныКто притаился с кистенем?И— Неплохо, — похвалил Леденцов, не считавший себя знатоком стихов. — В них тоже нет смысла?
Артист не ответил, по-особому звонко выдавливая гравий из-под пяток. Обидная мысль задела Леденцова: его не воспринимают всерьез. Почему? Молод? Не солиден? Рыж?
И Грэг объяснил ему впопад:
— Нравилась бы тебе жизнь — в Шатер бы не заплыл.
Вот почему… Свой, такой же, а своих не слушают. Он забыл про главный кирпичик воспитания — про личный пример. Петельников предупреждал.
— Я у вас временно.
— А мы все временные.
— В каком смысле?
— Пересажают нас, — почти весело поделился Артист.
— И ты этого ждешь спокойно?
— А ты психуешь?
Где-то за кустами вскрикнули, потом засмеялись, потом тихонько запели. Грэг поднял руку.
Вот странный звук в ночи раздался,И близко отозвался вскрик.Между деревьев затерялсяБагрово-вещий лунный блик.— Уйду я от вас, — мрачно и серьезно решил Леденцов.
— Думаешь, я не хотел уйти? И Губа хотела, и Бледный… Засасывает.
Парк уже кончился. Они вышли на аллею, по которой трусили бегуны. Леденцов подумал, что уже неделю он не бегает, не плавает, не ходит на борьбу… Не видел своих ребят и родного кабинетика. Занимается пустяками. Но странная мысль, определенно дурная, удивила донельзя, и, может быть, не сама мысль, а удивило то, что пришла она именно ему… Искать, ловить, хватать и сажать легче, чем перевоспитывать. Неужели? Но тогда выходило, что его работа не такая уж и главная — есть и поглавнее. Леденцов тряхнул рыжей Шевелюрой, освобождаясь от ненужной и неожиданной мысли.
— Григорий, кем же ты хочешь стать после десятилетки, если для тебя ничего не имеет смысла?
— Дворником.
— Шутишь?
— А что, дворник не человек?
— Не похож ты на дворника.
— Если бы я сказал, что хочу стать космонавтом, ты бы меня по плечу похлопал? А ведь на космонавта я тоже не похож.
— Дворницкая работа не интересна, заработок маловат…
— А мне время нужно, а не деньги.
— Зачем тебе время?
— Играть, сочинять, петь… Желток, я хочу стать супербардом…
Они вышли из парка в тишину улицы, нарушаемую лишь такси да редкими автобусами. Потеряв цель пути — миновать парк, — они остановились. Большие глаза в пушистых ресницах смотрели на оперативника изучающе и печально. Замшевая куртка, слишком широкая, чтобы придать вид узким плечам…
— Меня зовут Борисом, — вдруг представился Леденцов, хотя Грэг его имя знал.
— Тебе Мэ-Мэ-Мэ подойдет, — вдруг сказал Артист.
— Какой Мэ-Мэ-Мэ?
— Узнаешь.
Третья загадка. Что за операция «Отцы и дети»? Почему деньги отдали Ирке? Что такое Мэ-Мэ-Мэ или кто такой Мэ-Мэ-Мэ? Леденцова подмывало расспросить, но он сдержался: спелый плод упадет сам.