Задолженность по аренде
Шрифт:
Вместо того чтобы ударить Блэйка коленом по яйцам или влепить ему пощечину, как следовало бы, я нерешительно спрашиваю: — И это все? Никаких прикосновений, только… показать?
— Это все, Лора. Все, что тебе нужно сделать, и я оплачу сто долларов из тех денег, что ты должна.
К нашему обоюдному удивлению, я принимаю решение, которое поможет мне сохранить крышу над головой еще на месяц.
— Х-хорошо. Я… Я сделаю это.
Колени Блэйка слегка подгибаются, и он, наконец, отпускает мой локоть, почти спотыкаясь о свои ноги, чтобы включить
Прежде чем я теряю решимость, я поворачиваюсь к нему спиной, когда он возвращается ко мне. Мои руки так сильно дрожат, что мне требуется несколько попыток, чтобы приподнять подол топа и расстегнуть молнию на черных рабочих джинсах. Я едва могу дышать от панических мыслей о том, что собираюсь сделать, когда цепляюсь пальцами за пояс джинсов и трусиков и стягиваю их вниз до верхней части бедер, затем наклоняюсь вперед, чтобы опереться руками о холодный подлокотник дивана.
Голос Блэйка звучит с придыханием, когда он произносит: — Опусти ниже. Спусти их до лодыжек и согнись до упора, опираясь локтями о подушку.
Мои ноги вот-вот подкосятся, но я делаю то, что мне говорят. За сто долларов я могу просто лежать здесь и позволять ему смотреть на меня… в таком положении.
После сегодняшнего у меня больше не получится смотреть ему в глаза, но я могу сделать это, хотя бы раз.
— О, детка, вот так. Раздвинь ноги, — говорит он почти шепотом, и только тогда я осознаю, что мои дрожащие бедра плотно сжаты вместе.
Я опускаюсь животом на подлокотник дивана и медленно раздвигаю ноги.
— Шире. Продолжай.
Я выполняю его команду до тех пор, пока резинка на моих джинсах не перестает растягиваться.
— Хорошая девочка, — бормочет он с хрипотцой, от которой мне хочется снова сжать бедра вместе.
Дрожь пробегает у меня по спине, и мурашки, покрывающие мои руки, распространяются по всему телу от того, что меня называют хорошей девочкой. Никто никогда раньше не говорил мне этого, и сейчас, когда я слышу это, у меня трепещет низ живота, хотя и возникает непреодолимое желание сказать ему, что я передумала, натянуть джинсы и выбежать из квартиры лишь в одной одежде.
Лишь страх засыпать на тротуаре или же скамейке в парке заставляет меня уткнуться лбом в диванную подушку, пока Блэйк разглядывает мои обнаженные интимные места.
Я могу это сделать.
Просто притворись, что нужно немного вздремнуть. Тогда все закончится, и я окажусь на сто долларов ближе к оплате аренды в этом месяце.
Я погружена в свои мысли, пытаясь понять, как именно я смогу заработать оставшиеся деньги, когда слышу металлический лязг расстегивающегося ремня Блэйка, а затем и молнии. Я встаю на цепочки, боясь, что мои мышцы превратятся в желе, и кричу через плечо: — Я же сказала тебе, что не собираюсь заниматься с тобой сексом!
В его голосе слышится отчаяние, когда Блэйк хрипло произносит: — И я сказал, что не прикоснусь к тебе. Пожалуйста, детка… Если ты хочешь получить свои сто долларов, тебе придется
— Закончишь что?
Он не отвечает мне, и я борюсь сама с собой за то, что мне делать, гадая, могу ли я верить, что он говорит мне правду, или же мне следует смириться с потерями и бежать. Когда я вспоминаю, какой несчастной была моя прежняя жизнь, то медленно опускаюсь обратно и снова опускаю голову, представляя, как после этого я уютно устраиваюсь в своей теплой, мягкой постели.
Сквозь шум крови, стучащей у меня в ушах, я слышу стон Блэйка, за которым следуют отчаянно быстрые влажные шлепки, так что я могу лишь догадываться, что он мастурбирует. Костяшки моих пальцев белеют, когда я пытаюсь вцепиться в подушку, заставляя себя не убегать, и начинаю расслабляться только тогда, когда он сдерживает свое слово и не прикасается ко мне.
— Пятьдесят долларов, — ворчит Блэйк. — Я дам тебе еще пятьдесят долларов, если ты раздвинешь свои ягодицы и половые губки. Дай мне заглянуть в тебя.
И снова я молча размышляю, стоит ли того теплая постель или нет.
Стоит.
Я не знаю, откуда у меня берется смелость, когда я говорю ему: — Сто долларов. Если ты хочешь заглянуть… в меня… то я сделаю это еще за сто долларов.
Блэйк скулит, но не отвечает, поэтому я завожу руку за спину и провожу ладонью по своим ягодицам, слегка раздвигая их, чтобы подразнить его.
Он стонет и говорит: — О, черт, детка. Хорошо. Сто долларов, если ты раздвинешь их до упора и еще сильнее приподнимешь бедра.
Это странная победа — вот так договариваться о большем количестве денег и выиграть. Если я сделаю то, что он хочет, то получу двести долларов.
Я прижимаю мизинцы к половым губам, раздвигаю их вместе с ягодицами и прижимаюсь бедрами к дивану до тех пор, пока не сгибаюсь под более острым углом.
Блэйк задыхается.
— Лора, детка. Вот так. Такая хорошая девочка, показываешь мне свою прелестную киску. Черт!
Непристойные, влажные шлепающие звуки начинают раздаваться все быстрее, в то время как его стоны становятся громче в промежутках между вдохами, как будто он бежит марафон, а не просто мастурбирует. Его грязные слова вызывают во мне шок, который я не могу объяснить, и я дышу так же тяжело, как и он, хотя не двигаю ни единым мускулом.
Блэйк издает болезненный стон, когда что-то с грохотом падает на деревянный пол. Я чуть из кожи не выпрыгиваю, когда чувствую его горячее дыхание на своих бедрах. Я кричу и пытаюсь броситься вперед, но деваться некуда.
— Нет! Не двигайся. Оставайся на месте, детка, — умоляет Блэйк громким голосом, на удивление, не прикасаясь ко мне.
Я застываю на месте, адреналин бежит по моим венам. Я не осмеливаюсь обернуться, чтобы посмотреть на него, потому что мне это не нужно. Громкий стук об пол — это звук от того, что он упал на колени позади меня. Я всхлипываю, когда его неровное дыхание обдувает мою кожу, совсем рядом с моей киской.