Загадать и принять
Шрифт:
— Я таким же был поросенком? — наблюдая за нами, спросил Сережа.
— Хуже. Ты мог набрать целый рот каши, а потом ее выплюнуть. Вот где головная боль была. А еще любил картины рисовать из нее на столе, пока я все отмывала, — ответила я. — Ваня же не хулиганит. Он пытается стать самостоятельным, взрослым. Пытается сам ложкой управлять, только координация слабая. Или ложка тяжелая. Вот и не получается. Скоро получится. Мальчишка сообразительный.
— Наташа говорит, что с ним почти не занималась, — сказал Данко.
— Он многое умеет для своего возраста, а что не умеет, тому научится, — ответила я.
—
— Пока у нас. Потом к тебе переселим, — коварно сказала я. — Вера кроватку отдает и коляску. Так что сейчас поужинает молодой папа и пойдет за ними.
— Угу, пойду, — согласился Данко. В этот момент вернулся Гена.
— Смотрю, у нас пополнение? — сказал он, разглядывая Ваню.
— Это точно. Как отец?
— Никого не узнает. Буянит. Но врачи говорят, что жить будет. Подруга его бросила. С матерью я связаться не могу. Где-то пропадает. Скорее всего, заберу его домой, как только на поправку пойдет. Хорошо, что не парализовало сильно. Говорят, что после инсульта мог и к кровати прикованным остаться.
— Мог, — ответила я.
— Если помощь нужна… — сказал Данко.
— Обязательно вас запрягу в телегу и еще погонять буду, — рассмеялся Гена. Видимо он был в настроение сегодня. Давно его таким не видела. За последнюю неделю он сильно изменился. Перестал хмуриться, как раньше. Чаще стал улыбаться, несмотря на то, что оказался в тяжелой ситуации. — Так откуда ребенок?
— Наташкин, — ответил Данко.
— Быстровой? — переспросил Гена.
— Да.
— Ясно, — ответил Гена. Больше никаких вопросов задавать не стал, словно и так все понятно. А для меня это было непонятно.
Чуть позже Данко собирал кроватку. Я возилась с Ваней. А потом он к маме проситься начал. Расплакался.
— Она хоть приходить будет? — спросила я Данко.
— Нет. Не будет.
— Почему? Как можно от ребенка отказаться? — не выдержала я. — Если проблемы, то можно помочь, поддержать.
— Она не хочет. Не хочет никого видеть и слышать. Наташка умирает. Наверное, нужно к ее решению с уважением отнестись и не навязываться. Тем более что у нее есть с кем утешиться, — ответил Данко.
— От чего?
— Рак. Неоперабельный. Последняя стадия. Месяц назад как нашли, — ответил Данко. — Сделать ничего нельзя. Она только недавно узнала, что я вернулся.
— А почему раньше не сказала? Гордость? Извини за расспросы, но не каждый день дети сваливаются.
— Мы с ней встречались. Я тогда в одиннадцатом классе был. Она работала у нас в буфете, — ответил Данко. — Мы встречались где-то полгода. Хорошая девчонка с тяжелой судьбой. У нее мать посадили, когда ей одиннадцать было. Там она и умерла. Отца не было. Никто из родственников к себе не забрал. Она в детский дом попала. Потом вернулась в город. Училась вечером на бухгалтера, работала у нас в буфете. Когда-то я ее любил. Для нее же все это была игра. Когда на горизонте появился более взрослый кавалер, который мог предложить что-то больше, чем шоколадку «Аленка», мы расстались.
— А потом?
— Чего потом? Армия, Москва.
— Ребенок-то откуда?
— Аист принес, — ответил Данко. Мы встретились взглядами.
— Хочешь сказать, что не твой?
— Мой. По документам мой. Я его признал.
— А по факту?
— И по факту.
— Ты меня запутал.
—
— Тогда зачем?
— Потому что у мальчишки больше никого нет. Отца его она не знает. Была какая-то вечеринка. Какие-то ребята. Чего ей еще оставалось сделать?
— У меня нет слов.
— А ты что бы сделала на моем месте? Она действительно хотела его в лесу оставить. Понимаешь?
— Может пугала?
— Нет, — Данко покачал головой. — Она сейчас на наркотиках. На сильных наркотиках. Компания соответствующая. Что с ним было бы, если она умрет? Чего им в голову придет? И последнее…
— Я помню, что Сережку ты принял. Так что не в моем праве чего-то тут говорить.
— Не говори ерунды. Эль, ты реально против мальчишки? Мне всегда казалось, что ты любишь детей. Мне его жалко.
— Ты говорил, что не потянем еще ребенка.
— Говорил. И продолжаю так считать. Но не в лес же его отводить. Как-нибудь выкрутимся. Пока деньги есть. Потом он в садик пойдет. Ты сможешь выйти на работу. К тому времени все утрясется. Люди свыкнутся с Геной. Привыкнут, что мы на его стороне.
— Наверное, ты прав. От нас не убудет. Только как ты доказал, что это твой сын?
— Там не все так сложно, как кажется. Достаточно было заявление написать…
Наступил выходные. Субботний вечер. Мне всегда нравились именно субботние вечера, особенно когда после них будет еще один выходной в воскресенье. Эти вечера были почему-то приятнее других.
Прошел всего один год. Но за этот год вся жизнь перевернулась с ног на голову. Данко ворвался ураганом и продолжал все сметать. Проблемы, потери, приобретения. Старые друзья, новые друзья. Карусель, а не жизнь. Теперь скучать было некогда. Я даже стала с осторожностью смотреть в будущее, потому что не знала, чего меня ждет дальше. Одно я заметила, что на каждую потерю уравнивает приобретение. Я потеряла долгую дружбу со Светой. Мы продолжали с ней созваниваться, но это случалось все реже и реже. К тому же она начала понимать, что я не вернусь, поэтому и общаться со мной ей было неинтересно. А мне неинтересно было делиться последними событиями в своей жизни, потому что она не понимал их. Для нее это все было дико и неправильно. Но я приобрела новых друзей. Полина. С ней мы очень хорошо нашли общий язык. Я даже не чувствовала, что она приходиться моей свекровью. Пусть мы иногда не соглашались друг с другом, но это не мешало нам общаться. Я неплохо общалась с Верой и Геной. Пусть они были и младше меня, но все границы возраста стирались. Это было непривычно, но любопытно. Может не все так плохо и получилось? Наверное, так оно и было.
— Ты злишься или грустишь? — спросил Данко.
— Просто думаю.
— О чем?
— Как дальше жить. Надо будет Ваню в очередь на сад поставить. Выделить из бюджета ему на вещи. Да и нам пора куртки покупать. Скоро зима, а теплые вещи мы брать не стали. Одни траты.
— Часть денег на все это отложено. Остальное заработаем, — ответил Данко. — Гена съедет к концу недели.
— А я к нему уже привыкла. Да он какой-то незаметный. Вроде есть, а вроде его и нет.
— Нужно будет ему помочь в квартире убраться. Мы с ним на днях туда заходили, а там такой срач… Мать бутылок натащила, вещей с помойки.