Шрифт:
Глава 1.
Варя.
– Что? Ты с ума сошла? – некогда любимое лицо Андрея неприятно кривится. Все-таки злость – некрасивое чувство. Оно походит на загнанную в угол нахохлившуюся крысу – жалкую, беспомощную перед грациозно склонившимся над ней котом. Ну, или лисой. Злость – чувство побежденных и слабых.
– А что тебя удивляет? – вскидывая бровь, уверенно проговариваю я.
– Мне не нужна ты и… этот ребенок тоже. Выбирай, Варя, я… или он. – Андрей взмахивает ослабевшей кистью в направлении моего живота. – Надо было думать,
Тпру! Стоп! Отмотайте пленку назад! Жаль, что про меня не снимают фильм, и я не могу попросить об этом. В ином случае услужливый оператор ткнул бы пальцем в эпизод, где Андрей умоляет меня ему отдаться.
«Я люблю тебя, Варенька! Ты лучшая девушка на земле». И взгляд такой искренний и добрый, умоляющий – как у кота из Шрека.
– Уходи, Андрюша. И никогда больше не подходи ко мне. – Прогнав из голоса предательскую слабость, шиплю я. Как же хочется плюнуть этому павлину в рожу! Плюнуть и размазать плевок по наглому лицу!
– Ну и…пошла ты. Чокнутая. – Процедив сквозь зубы ругательство, Андрей поспешно разворачивается и уходит.
Наверное, любовь самое страшное чувство. Она врывается в твой мир, как ядерная бомба – сминая на пути стены из условностей, сомнений и страхов. Заставляет тебя летать и жить на пределе, парить над миром, раздражая его своим счастьем. А вот уходит она тихо, как крадущаяся по песку змея… Кусает тебя напоследок так больно и ощутимо, что на сердце остается глубокий рубец.
Вокруг меня проносятся фигуры студентов в разноцветных куртках. Неспешно проплывают уставшие после лекций преподаватели. Все идут, бегут, спешат, а я… Меня как будто нет. Я стою, как невидимый окружающим призрак, не в силах пошевелиться. Запрокидываю голову к небу, неспешно бросающему в меня хлопья снега, и зябко ежусь от бессилия перед стихией.
Кажусь себе такой…маленькой, но очень мудрой. Да, именно такой! Учитесь, девочки, пока я жива. То, что вы сейчас видели – мастер-класс по выявлению истинных намерений парня. Да, немного нечестно и жестоко, зато как действенно! Сокращает количество потраченного на мерзавцев времени.
Сгущающиеся сумерки разбавляют лучи вспыхнувших уличных фонарей. В тусклом желтоватом свете снежинки кажутся падающими с неба бриллиантами. Они оседают на высокие разлапистые ели и крыши домов, собираются в белоснежные пушистые сугробы, похожие на рассыпчатую кокосовую стружку. Топчусь на месте, поглядывая на большие часы, висящие под крышей главного корпуса универа. Я, между прочим, лекцию пропустила из-за этого козла! Теперь вот вынуждена мерзнуть и стряхивать с шапки колкие снежинки в ожидании Майи. Если бы и с сердца можно было их так легко стряхнуть… Да мне радоваться надо, а не…плакать. Повезло вывести на чистую воду Андрея до знакомства с родителями. Отчего же так муторно на душе?
Тяжелая дверь оживает, поддавшись сильным рукам студентов. Они вываливаются под зимнее небо дружной гурьбой, смеясь и подталкивая друг друга, и растворяются в туманной мороси. Их смешки и довольные голоса сплетаются с воем уральского зимнего ветра. И в этом разнообразии звуковых оттенков я слышу родной голос Майи.
– Привет, Поленкина. Ты чего лекцию пропустила? – бодро тараторит она, натягивая на лоб пушистую малиновую
– Да так, Малинина. – Опускаю взгляд на малиновые угги Майи Малининой.
– Рассказывай, Варька. Ты… неужели, ты что, послушала девчонок и проверила Андрюшу?
Вместо ответа я уныло киваю. Проверила. И ничуть не жалею…
– Майка, давай купим бутылочку вина и пойдем в общагу. Мне хочется от души порыдать. – Чуть слышно выдавливаю я.
– Эх, Варька. Пошли уже, а не то завтра мне придётся лечить тебе сопли.
– Пей чай, Поленкина. – Майка вымученно вздыхает и со звуком ставит на стол большую чашку черного чая с малиной. – Нам с тобой еще к зачету по природопользованию готовиться.
Где учится Варя Поленкина? Правильно, в лесотехническом институте. Только не смейтесь! Нет, валить деревья в тайге я не планирую. Я учусь на факультете ландшафтной архитектуры, строительства и землеустройства. Да, звучит важно, но все, что мне светит – обустраивать придомовые территории.
Майка молчит. Наблюдает за тем, как позвякивает моя ложечка о край чашки, а затем переводит взгляд на смешные розовые часы на стене.
– Скоро Лика придет, прекращай хлюпать носом, Варюха и рассказывай, что там твой недоделанный мачо натворил?
– Помнишь, Олеська приперла книгу к Лике домой? – виновато закусываю губу и опускаю глаза в пол.
– «Как отшить парня за один день?» Вы с ума сошли? И ты воспользовалась советом?
– Да, Майя. И ни капли не жалею. Напишу автору книги благодарность. Интересно, там есть ссылка на инсту или сайт?
– Да, похоже, книга метит в бестселлеры. Если все девушки будут сообщать парням о выдуманной беременности, это сэкономит уйму времени…
– Кому? – грустно улыбаюсь, наблюдая, как темные кудряшки подруги подрагивают в такт ее словам.
– Девушкам, ЗАГСу, ресторанам, в которых пары планировали делать свадебное торжество. Да… всем!
Майка смеется и хлопает меня по плечу. Наши голоса и смех отражаются от картонных стен маленькой комнаты общаги, перенося меня в недалекое прошлое, туда, где мы также смеялись с Андреем…
– Андрюш, а вдруг я не понравлюсь твоим родителям?
Козырек автобусной остановки почти не закрывает нас от пронизывающего ноябрьского ветра. Туманная морось, похожая на бусинки стекляруса, тает, коснувшись разгоряченных щек и застревает в длинных девчоночьих ресницах Андрея, придавая его лицу беспомощное выражение.
– Как ты можешь не понравиться, Поленкина? Скажешь тоже…
– Ну… твой папа профессор, а мама доцент, а мои родители простые рабочие таежного поселка. Я просто боюсь, что они не станут… Что отговорят тебя…
– Ты нужна мне, Варя. И, в конце концов, я взрослый мальчик и сам решаю, с кем мне связывать судьбу!
А потом он обнимал меня к горячей, тяжело вздымающейся груди, а я закрывала глаза, боясь поверить, что так бывает… Что можно так любить. Вот, скажите, зачем я это сделала? Черт дернул меня проверить Андрея на прочность. А, с другой стороны, если бы ребенок оказался реальностью, а не выдумкой, как я себя чувствовала? Касаюсь ладошкой живота, боясь представить, какого бы мне сейчас было – брошенной, преданной…