Загадай желание

Ирсэн

Девушка едва не билась головой об рядом стоящий столб, до того она чувствовала себя не в своей тарелке.

— Тони, кажется? — изобразил младшую сестру Николас и покривлялся. — Ты просто пикап-мастер, систер!

— Ник, сделай всем одолжение и заткнись!

— Если он тебе по-настоящему нравиться, то не стоит показывать ему, что ты едва его помнишь, — вдруг влезла со «своим самоваром» Мариса. — Тони может подумать, что все случившееся между вами не более, чем просто история о неудачном первом разе. Дельфина смотрела на нее, так как будто ей стало интересно, что невестка хотела всем этим сказать.

— Мне показалось, что ты ему нравишься. На твоем месте, я бы пошла вечером на эти песнопения, и попробовала все исправить.

Дел долго слушала советы Марисы, но наконец не выдержала и сорвалась. — Как хорошо, что ты не на моем месте!

— Я просто высказала свое мнение, не более. Спирито постаралась оправдаться, — куда приятнее отмечать такой праздник, когда есть с кем поцеловаться.

— Вот и радуйся, что нашла моего брата. На этих словам Дельфина фыркнула и ушла вперед.

— Дел!!! Подожди! — Николас бросил в сторону Марисы извиняющий взгляд и догнал младшую сестренку в два коротких шага.

— Чего ты так сорвалась?

— А чего она лезет? Милагрос и Пабло тоже поравнялась с Нико и Дельфиной, подхватив последнюю под руку.

— Ты вела себя не правильно.

— Пусть так, но какая разница? Тони даже не посмотрит в мою сторону!

Тем более, я живу там, а он здесь…

— Жила…теперь то у тебя куча свободного времени.

— Почему? — немедленно подхватил разговор детей Серхио.

— Э… — Нико, виновный в том, что эта тема отчисления Дельфины из университета вообще поднялась, постарался исправиться на месте, — так ведь, каникулы же.

— Ладно, идем искать елку! Глава семьи постарался обнять всех своих детей, но сделать это было практически не возможно. Поэтому он предпочел объединиться с беременной Милагрос, которая больше всех нуждалась в его поддержке.

Мариса все это время обиженно плелась позади них. Ее раздражал тот факт, что Пабло встал на сторону сестры. Да, они с Бустаманте не настоящая пара, их и знакомыми назвать словно. Но! Он ответственный за весь этот цирк, и в его же интересах действовать на стороне невесты.

— Пабло, немедленно вернись за Марисой, бедняжке итак не легко со всеми нами, а тут еще ты оставил ее без всякой поддержки. Мама Мора всегда знала как правильно поступить всем ее детям, наверное, поэтому она была лучшей мамой на свете.

Бустаманте остановился на середине дороге, и разгребая снег одной ногой, стал терпеливо ждать, пока невеста с ним поравняется. Мариса никогда не отличалась особой вежливостью, особенно будучи обиженной на кого-то.

— Чего тебе?

— Не говори со мной в таком тоне!

— Хочешь, я вообще буду молчать до конца отпуска.

— Что не так?

— Все! Все не так! Твоя сестра манипулятор, которая использует собственных родных, только чтобы поставить меня в неудобное положение. А ты за меня даже не вступился! — Мариса обиженно ударила его маленьким кулачком в грудь.

— Дельфине двадцать, она еще слишком молода. Вспомни себя в ее возрасте.

— Я никогда не вела себя так, как ведет себя она! На глазах Спирито тот час выступили слезы от обиды. Она не хотела показывать собственную слабость, но остановиться уже не могла. Пабло обреченно выдохнул на морозе, от чего из его рта пошел пар. Он ненавидел, когда женщины плакали, в особенности его женщины, а Мариса в данную минуту была именно его женщиной. Заметив, что родители наблюдают за их сценой со стороны, Пабло ничего не оставалось делать, как успокоить свою расстроенную невесту. Он снял кожаную перчатку с правой руки и осторожно поймал слезинку, одиноко катившуюся по лицу Марисы.

— Прости, — он притянул ее к себе, сократив расстояние между ними до считанных миллиметров. — Ты права. Я не должен был тебя вот так бросать, — прошептал он напротив ее волос. Его объятия подействовали на нее успокаивающе. Не смотря на мороз, она была согрета теплом. Его теплом. Когда холодная щека Пабло коснулась ее, Мариса замерла, втягивая в себя морозный воздух. На долгий, болезненный момент, они остались стоять на месте, просто дыша.

— Ты сто тысяч раз права. — прошептал Пабло. Ее веки опустились, и Мариса утонула в еще одном облаке аромата его терпкого одеколона.

— Все в порядке? — Пабло прижался лбом к ее лбу, — да?

— Да… — покачав головой, обронила она и еще сильнее прижалась к его куртке. Мариса чувствовала себя маленькой девочкой, которая отчаянно нуждалась в защите. И если уж так сложилось, что Пабло Бустаманте единственный человек, который может ее в этом поддержать, так пусть оно так и будет.

— Так что, мы теперь заодно? — спросил он, пока его руки спускались по ее спине.

— Абсолютно. Считай, что мы одна команда.

Как мало нужно для того, чтобы прийти к общему знаменателю, — подумал про себя Бустаманте и криво улыбнулся. Всего лишь одно простое извинение и парочка дружеских объятий. Он воспринял это перемирие по-своему, позволив себе немного большего, чем обычно. В ответ на ее улыбку, он погладил Марису по попе. Честно признаться, ему давно хотелось это сделать, уж больно его привлекала эта часть ее тела. И раз уж момент выбрался удачный…

Следующие ее слова прозвучали как угроза над ухом Пабло. — Тронешь меня еще раз без спроса, и будешь спать на полу до конца праздников. Понял?

— Мои родители на нас смотрят.

Когда их взгляды встретились, в эту самую секунду Мариса почувствовала непреодолимое влечение. Ее губы сами потянулись к его рту и почти невесомым прикосновением оставили свой след. Пабло такой поворот событий не устраивал, поэтому, он решил продолжить их маленький спектакль, самостоятельно изменив рейтинг поцелуя с PG-13 на NC-17. Это был первый раз в жизни Марисы, когда она поняла значение выражения «дыхание сперло». Настолько этот поцелуй ее поглотил, что даже после того, как их губы перестали соприкасаться на морозе, она еще долго не могла прийти в себя.

— Снимите номер! — крикнул, глядя на эту сцену со стороны, Николас. Он собирался выкурить сигаретку-другую, и расположился на одном из свободных для торговли прилавков. Его ноги болтались на весу, как у безалаберного подростка.

А в это самое время, Серхио наконец-таки нашел подходящее дерево, о чем не постеснялся заявить во всеуслышание на всю ярмарку.

— Это она! — его лицо озарило светом.

Ель под два метра ростом, зеленовато-голубого цвета, с пышной игольчатой структурой предстала перед Бустаманте во всей своей красоте и величие. Глядя на все это великолепие со стороны, Мариса, кажется, полностью осознала, что имел в виду Серхио, когда говорил о настоящем символе Нового Года.