Загадка американского родственника
Шрифт:
Тема, слушая, ерзал в кресле.
— Ты чего такой странный? — заметила, наконец, Мария Александровна.
— Я не странный, — ответил мальчик. — Меня просто мама ждет к шести часам.
— Тогда, конечно, беги! — воскликнула Мария Александровна. — Чудак ты все-таки. Чего же раньше молчал? Уже почти шесть, — взглянула она на новые часики. — Очень точно ходят, — похвалилась она. — Тоже Венечка подарил.
— До свидания! — тем временем уже застегивал теплую куртку мальчик. — Мы к вам скоро все вместе придем.
— Конечно. Когда хотите, — отвечала старушка.
По дороге домой Тема принялся
В самом конце августа Темина мама Надежда Васильевна отправилась вместе с сыном в магазин «Детский мир». Темыч вообще-то по магазинам ходить любил. Но один. И только в своих интересах. «Детский мир» ему тоже нравился. Но без матери и бесконечных примерок. Он не прочь бы один машинами полюбоваться на первом этаже. Или выбрать новую компьютерную игру. Или даже иногда зарулить в отдел игрушек. Почему бы детство не вспомнить. Но идти так, с матерью, за одеждой казалось Темычу верхом унижения.
Вот почему, когда, размявшись для бодрости с утра часик по телефону с закадычной подругой Верунчиком, Надежда Васильевна велела сыну собираться, тот опечалился.
— Может, ты лучше одна, без меня, а, мама? — сопротивлялся он до последнего.
— Ты просто невыносим! — возмутилась Надежда Васильевна. — Как я могу без примерки? Тем более, ты сейчас весь нестандартный. Ноги короткие. Руки длинные. Сплошное мучение.
— Сама нестандартная, — пробубнил тихо в сторону Темыч. «Мало того, что день весь испорчен, так еще оскорбляет», — уже совсем про себя добавил он.
Но делать было нечего. Пришлось отправиться в «Детский мир».
Поход, как и предчувствовал Темыч, выдался трудным. От их дома до «Детского мира» ехать было от силы минут двадцать пять. Это если по Сретенке на троллейбусе. Но не таким человеком была Надежда Васильевна, чтобы двигаться прямиком к цели.
Сперва она зарулила в булочную на Сухаревке. Там ей понадобилось посмотреть коробку конфет для папиной тетки, у которой скоро день рождения. Затем, когда Тема уже надеялся перейти по подземному переходу Сретенку и сесть в троллейбус, мама внезапно вспомнила, что надо бы заглянуть на их стороне в обувной. Сын, мысленно кляня судьбу, поплелся туда. В обувном Надежда Васильевна заставила сына перемерить пар десять обуви, но в результате купила себе босоножки. После этого они, наконец, попали на остановку троллейбуса.
Троллейбус как раз подходил, но Темыч с мамой в него не сели. Теперь Надежде Васильевне потребовалось забежать в магазин «Ле Монти», а уж заодно в овощной. Так что в троллейбус они погрузились только на следующей остановке.
Наконец, часа два спустя, Тема, изнывая от натуги и жажды, вошел на полусогнутых в «Детский мир». В руках мальчик держал две тяжеленные сумки с продуктами. У Надежды Васильевны тоже было по сумке в каждой руке, однако ее настроения это не портило.
— Видишь, как хорошо получилось! — весело щебетала она. — За один раз так много купили. И папе тапочки. И мне туфли. И рыбу к обеду… Ты чего такой грустный? — вдруг совершенно случайно обратила она внимание на мрачную физиономию сына.
Тот не ответил. Лишь, кряхтя и сопя от натуги, продвигался вперед. Мимо сновали толпы людей. Теме казалось, что каждый сюда зашел специально,
Вконец затурканный, Тема под чутким руководством Надежды Васильевны поднялся на третий этаж. Там он был препровожден в немецкий универмаг «Ванклерс», где мать заставила его мерить теплые куртки. Причем не во взрослом, а в детском отделе! Тема сгорал от стыда. Надежда Васильевна, наоборот, чувствовала себя прекрасно. Она громко общалась с продавщицами, не забывая упомянуть, что у ее сына, к сожалению, нестандартный для его лет рост. Поэтому ей нужно выбрать в детском отделе более или менее подростковые вещи.
— Господи! Лучше бы я еще дома умер! — причитал тихо несчастный сын.
Еще через час его страдания кончились. Обогатив прежний багаж кроссовками, джинсами, новой курткой, двумя свитерами, а также школьными тетрадями как в клетку, так и в линейку, мама и сын, наконец, покинули «Детский мир».
Руки у Темыча ныли от тяжести. Нервная система была надорвана. Ноги вообще едва шевелились.
— Пошли скорей домой! — взмолился он. — Иначе я сейчас прямо тут умру.
— Нет, Тема, — строгим голосом возразила мать. — Раз уж мы рядом, надо обязательно забежать на Тверскую в магазин «Кристиан Диор». Мне надо духи посмотреть.
Сын горестно крякнул. Но спорить с матерью в таких случаях было совершенно бессмысленно. Шаркая, как старик, ногами по тротуару, он поплелся в «Кристиан Диор».
Теперь, подходя к дому по заснеженной улице, Темыч был даже благодарен судьбе, что тот день в конце лета выдался для него таким трудным. Будь тогда все по-другому, вполне вероятно, он вообще бы забыл о странной встрече в магазине «Кристиан Диор».
Купив духи, Надежда Васильевна посмотрела на сына:
— Ты все-таки совершенно невыносим. Пошли домой. Если бы ты был другим человеком, я бы еще в гастроном завернула рядышком. Мне там…
Но доведенный до отчаяния Тема так засопел, что Надежда Васильевна сочла за лучшее не продолжать. Тут-то у нее и произошла внезапная встреча с подругой детства. Появилась подруга, как и все, что связано с Надеждой Васильевной, шумно.
— Натульчик! — услыхал вдруг мальчик истошно-радостный вопль матери.
— Надюшка! — еще громче отвечала подруга.
Дальше последовали объятия и поцелуи. А также краткий обмен новостями за последние десять лет.
— А это кто? — засюсюкала, наконец, Натульчик над Темычем.
«Блин в пальто, — про себя отвечал ей Темыч. — Шла бы лучше своей дорогой, чем зря тут ля-ля разводить». Вслух он, однако, сказал, что его зовут Темой.
Со стороны Натульчика в ответ немедленно последовал новый взрыв радостных эмоций. Она принялась вспоминать, как видела «Темика маленьким симпампульчиком в колясочке». Тема при этом, стиснув зубы, кипел от ярости.
Постепенно из разговора выяснилось, что Темина мама и Натульчик жили все детство и юность на одной лестничной площадке в большом доме напротив телеграфа. Потом Надежда Васильевна переехала на Спасскую, а Натульчик осталась на прежнем месте.