Загадка исчезнувшей пумы
Шрифт:
– Я всё обыскала. – Она опустилась на скамью рядом со мной. – Куда он пропал? – Она спрятала лицо в ладонях. Я протянула ей платок.
У меня самой горело лицо, и глаза щипало от слёз. Я не знала, что делать. Я просто должна спасти Аполлона, или у мамы опять случится нервный срыв. Во всяком случае, бабушка так назвала состояние, в котором мама неделю не могла подняться с постели после того, как папа от нас ушёл. Нервный срыв. Я зажмурилась и глубоко вздохнула. Папу я уже потеряла. И я не хочу снова потерять маму.
Хрустик прав. Пора мне включить детективное мышление
Я распахнула тяжёлую амбарную дверь и выглянула наружу. Ограждение территории зоопарка выглядело целым, а ворота были заперты. На всякий случай я наскоро проверила загоны снаружи – все они были пустыми. Вернувшись в амбар, я уселась рядом с мамой и взяла её за руку. Её рука заметно дрожала. Я разжала пальцы. У меня перехватило дыхание. К горлу подступила тошнота. Я старательно вдыхала запахи мокрой шерсти, сена и опилок. Это помогло немного успокоиться.
«Соберись! – велела я себе. – Шпионы, детективы и журналисты не подвержены обморокам, тошноте или истерикам. Вместо этого они находят улики и пускают в дело мозги, чтобы раскрыть преступление». И я именно этим сейчас и займусь. Я включу в себе детектива и пущу в дело мозги, чтобы расследовать, что случилось с Аполлоном.
– Давайте сопоставим факты, – обратилась я сама к себе.
– Хорошая идея, – кивнул Хрустик.
– Когда и кто видел Аполлона в последний раз?
– Я проверяла животных в обед, сразу после операции, – сказала мама. – Примерно в двенадцать.
– Мы вернулись из школы около половины четвёртого, – я сверилась со своими шпионскими часами, – и обратили внимание, что его нет, часом позже. Дверца в его клетке была заперта. Значит, он не просто выбежал наружу. – Я ещё раз осмотрела пустую клетку. – Кто-то выпустил его, а потом запер клетку.
Я наклонилась и стала рассматривать песок с опилками перед входом в клетку Аполлона. Что-то блеснуло, как металл. Носком ботинка я разгребла песок и присела на корточки, разглядывая находку.
– Ого, тут что-то есть! – Я подняла заколку, захватив её специальной тряпочкой из запасов в моей шпионской жилетке, и положила на ладонь.
– Улика! – закричал Хрустик. – Чья она?
Явно не мамина. Она всегда ходит с короткой мальчишеской стрижкой и даже может сойти за симпатичного паренька, особенно в этом своём комбинезоне, из которого почти не вылезает (за исключением синего костюма для операционной в ветеринарной клинике).
– Не моя. – Я поднесла заколку к глазам. Большая и тугая, мне такую и даром не надо. – Я бы в жизни не нацепила эти тупые розочки, – оказывается, к пружинке прицепился длинный тёмный волос. – Ага! Вот это интересно! – Я обратилась к Хрустику: – Включи верхний свет.
– Что это? – спросил Хрустик. Он выпустил Фредди из-под куртки и дал взобраться к себе на плечо. И только потом добежал до выключателя в конце амбара и бегом вернулся ко мне, поглядеть на улику.
Фредди принюхался и потрогал заколку лапкой. Я убрала руку, и он сердито
– Всем стоять! – крикнула я. – Это место преступления, и здесь могут быть ещё улики.
– Какого ещё преступления? – переспросила мама. – Кто-то выпустил Аполлона из клетки, забыл запереть ворота в наружной ограде зоопарка, и Аполлон убежал. – Она переводила напряжённый взгляд с меня на Хрустика. – И чем скорее он сознается, тем лучше, пока у кого-то не начались серьёзные неприятности.
– Этот кто-то – не я! – отчеканила я, не спуская глаз с Хрустика.
– Если через час он не отыщется, я звоню в Охрану животных, – сказала мама.
– Нет! Только не это! – Я даже перестала копаться в грязи и умоляюще взглянула на маму. – Пожалуйста, не надо!
– Но я должна это сделать, – возразила мама. – Горный лев – даже котёнок – на свободе в городской черте – это не шутки.
– Но тогда нас закроют!
– Именно поэтому мы и должны поставить их в известность. Тогда они нас не закроют. – Краска совсем сошла с маминого лица. Только бы она не заболела снова! – У нас ровно час на поиски, а потом я звоню.
– Мама, не беспокойся. – Я подошла и погладила её по плечу. – Я его найду.
И я удвоила свою решимость найти Аполлона раньше, чем этот хвалёный живодёр Стинкертон Киллджой поймает котёнка и закроет наш зоопарк. Я вернулась к уликам и снова занялась заколкой.
– Скорее всего, эту заколку уронила какая-то девочка, приходившая в зоопарк в прошлые выходные. – Мама протянула руку к улике. – У нас таких уже полно.
Я не стала читать лекцию об отпечатках пальцев на заколке, а просто передала её маме… после того, как сняла тёмный волос и спрятала его в пластиковом пакете. Всё-таки это моя мама.
Я взяла грабли и стала просеивать песок и опилки в поисках новых улик. Ага!
– Здесь ещё что-то!
– Что, что там? – Хрустик был тут как тут.
Я подняла квадратный механический карандаш.
– А он как здесь оказался? – удивилась мама. Она выхватила у меня карандаш и внимательно осмотрела. – Это карандаш вашего папы.
Наш папа – адвокат, и у него целый портфель таких вот механических карандашей и ручек. Мама спрятала карандаш в карман. Ну как она не понимает? Уликой может быть что угодно!
Я пожала плечами и возобновила поиски. Ведь это самое важное – успеть обследовать место преступления до того, как будут уничтожены улики.
Мама, заламывая руки, обмеряла шагами наш амбар. Я очень боялась за неё. После того, как папа ушёл, она ужасно похудела и стала совсем прозрачной. Я больше такого не допущу. Я не позволю ей снова всё потерять. Если я не найду Аполлона, мы потеряем не только котёнка, но весь наш контактный зоопарк. Это убьёт и маму, и Хрустика. Они оба не могут жить без животных. И снова у меня в глазах возникло это неприятное жжение.