Загадка Кондор-Хаус
Шрифт:
— Наверное, это мое пальто, — предположила я. — Я сбросила его, чтобы бежать быстрее, когда…
— Кажется, здесь нечто большее, чем пальто, — заметил шериф.
Машина остановилась, он встал и наклонился.
— Боже мой!
— Это Симона, — тихо пробормотал Тони. — Не смотри, Маделин.
Я уткнулась лицом в его плечо, вся дрожа. Я увидела кровь, и у меня не было никакого желания вглядываться ближе.
— Я слышал, что ягуар убивает так же, как кугуар, — потрясенно пробормотал шериф. — Это правда, Монро?
Брюс Монро, не ответив, зашевелился рядом со мной. Дверь открылась и закрылась.
—
— Свет, Саки! — резко бросил Тони. — Туда, направо. Быстро!
Он резко отстранил меня и схватил винтовку. Саки направлял подвижную фару. Я в ужасе смотрела. Брюс Монро подходил к скомканному, покрытому кровью предмету, распростертому на земле, который я приняла за свое пальто. Он опустился рядом с ним на колени и поднял на руки. С переднего сиденья, шаря в темноте, прыгал луч света. И вот он выхватил припавшего к земле свирепого убийцу, чуть не погубившего меня. Повернув голову, он злобно рычал. Я снова видела блеск его глаз.
Затем из дула винтовки полетели крошечные искры. Это стрелял Тони.
И только когда он прекратил стрельбу, я поняла, кого Брюс Монро держал в руках, покачивая, словно в колыбели, а затем увидела восковое лицо Симоны, ее перегрызенное горло. Ночь и окружавшие меня мужчины растаяли в обрушившейся на меня тьме.
Глава 10
Теперь, когда все осталось позади, я живу далеко от Кондор-Хаус и сама удивляюсь, как не сошла с ума в ту ночь, но человеческий разум столь же эластичен, как и тело, к тому же рядом со мной был Тони, который помог мне прийти в себя.
Теперь я живу на Беверли-Хиллз с Тони и занята заботой о своем преуспевающем муже-романисте и маленьком сыне. Никакие сомнения и подозрения по поводу Терезы не омрачают нашего счастья.
Терезу убила Симона. Брюс Монро заподозрил это, когда узнал от меня, что Симона стала любовницей Сангера до Терезы. Он солгал, утверждая, будто в день смерти Терезы Симона была во Флориде, возможно, потому, что не хотел верить в ее причастность к убийству. Он был единственным человеком, который знал, где она была в тот вечер, — в Бостоне. Она прилетела туда, чтобы встретиться с ним и посмотреть на своих драгоценных животных, на гепардов.
В ночь, когда была убита Тереза, Брюс летал в Олбани, чтобы организовать перевозку гепардов в Сиэтл по железной дороге, оставив Симону с кошками и джипом. Здесь-то и кроются истоки трагедии. Симона думала, что Харви Сангер находится у себя дома, в Мэне, и поехала туда, чтобы показать ему своих любимцев. Вместо него она обнаружила Терезу рядом с застрявшей в грязи машиной.
Наверное, прошло какое-то время, прежде чем каждая из этих слишком эмоциональных и неуравновешенных женщин поняла причину, по которой здесь находится другая. Сначала Симона предприняла по крайней мере одну попытку вытащить завязшую машину Терезы. Но вскоре искры ревности, подозрений и ненависти разгорелись со страшной силой и переросли в разрушительный огонь.
Теперь никто и никогда не узнает, что было сказано и что именно произошло. Но очевидно, охваченная яростью Тереза хотела вернуться домой. Тогда Симона натравила на нее гепардов, и Тереза упала с утеса.
Симона воспользовалась
Она не стала использовать свисток масаев, который Брюс подарил ей потом, так как для гепардов он означал особый вид охоты — охоту на человека. Поэтому Симона сделала вид, будто не способна научиться им пользоваться. Но она достала его из потайного места, пытаясь убить Тони. А затем меня…
Почему Симона так долго ждала, прежде чем попытаться убить Тони? Обсуждая это позже, мы с Тони решили, что она, наверное, испытала затаенный ужас, когда он вернулся и поселился так близко от Кондор-Хаус вскоре после смерти Терезы и нанял детективов, чтобы отыскать какие-то новые факты. Однако его детективы ничего не обнаружили, и Тони уехал. Когда он вернулся вновь, то создалось впечатление, будто он отказался от попытки выяснить правду.
Симона, видимо, почувствовала себя тогда в безопасности. Настолько в безопасности, что стала проявлять беспечность. Она повесила на стену портреты своих мужчин, и тщеславие побудило ее наклеить напечатанную карточку на обратную сторону портрета Харви Сангера. Эти карточки были для Симоны тайным источником наслаждения. Она в действительности не думала, что кто-нибудь когда-либо увидит их. Только другой женщине могло прийти в голову заглянуть за эти картины.
Когда я приехала в Кондор-Хаус в сопровождении слуги Тони, страхи и подозрения Симоны вспыхнули с новой силой. Она, по-видимому, подумала, что Тони нанял еще одного детектива и собирается заново расследовать причины смерти Терезы.
Ей снова следовало соблюдать осторожность. Все незаметенные следы нужно было срочно уничтожить. Надпись с портрета Харви Сангера — удалить. А от Тони следует раз и навсегда избавиться.
Симоне просто не повезло, что я увидела надпись до того, как она ее удалила. Но когда я ее увидела и рассказала об этом Брюсу Монро, она больше не сомневалась, что я являюсь агентом, работающим на Тони.
Терзаемый мыслью о том, что надпись на портрете доказывает виновность Симоны в убийстве, Брюс привез бывшую экономку Харви Сангера в Портленд, чтобы задать ей ряд вопросов. Посмотрев на обратную сторону портрета, он ничего не обнаружил, и ему отчаянно хотелось уличить меня во лжи. Но экономка сказала ему правду: Харви и Симона стали любовниками более двух лет назад. И Брюс больше не мог отрицать, что за этим стоит. Когда он позвонил Симоне, она во всем призналась. Она сказала ему, будто любит его, будто он ей необходим, и умоляла его вернуться к ней из Портленда тем же вечером. Ей в голову не приходило, что он может рассказать обо всем шерифу или кому-либо еще. Так она была уверена в своей власти над ним.
Она выпустила ягуара и стала ждать…
Последнее, что мы услышали о Харви Сангере, — то, что он перебрался в Нью-Йорк и стал управлять там каким-то делом. Не сомневаюсь, что он преуспеет.
Брюс Монро вернулся в Африку. Мне было его очень жаль. Да и сейчас я его жалею. Надеюсь, когда-нибудь он найдет себе спутницу, хотя, по правде говоря, не уверена.
В одном я убеждена. Только львица могла бы стать подругой, равной Симоне.