Загадка крещения Руси

Фроянов Игорь Яковлевич

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См.: Проблемы истории докапиталистических обществ. Кн. 1. М., 1968. С. 596–617.

² См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974; Он же. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л.,1980.

³ Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI–XIV вв. М., 1972. С. 122.

⁴ ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. Стб. 358.

⁵ ПСРЛ. СПб., 1862. Т. 9. С. 132.

⁶ ПВЛ.Ч. 1. С.371.

⁷

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 452.

⁸ См.: Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV–XVI вв. (по «житиям святых»). М., 1966. С. 46–76.

⁹ Ключевский В. О. Опыты и исследования. Сб. 1. Пг., 1919. С. 294.

¹⁰ Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI–XIII вв. М., 1955. С. 97.

¹¹ НПЛ. М.-Л., 1950. С. 183.

¹² См.: Гуревич А. Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. М., 1970. С. 116–144.

¹³ Фюстель де Куланж. История общественного строя древней Франции. СПб., 1907. Т. 4. С. 369.

¹⁴ Щапов А. П. Сочинения. СПб., 1906. Т. 1. С. 4.

¹⁵ Котляр М. Ф. Введенния християнства в Ківскій Русі та його наследніки. Киів, 1985. С. 44.

¹⁶ Попович М. В. Мировоззрение древних славян. Киев, 1985. С. 151.

¹⁷ Смирнов С. И. Материалы для истории древнерусской покаянной дисциплины // ЧОИДР, 1912. Кн. 3. С. 47.

¹⁸ Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси Л., 1939. С. 53.

¹⁹ История Киева. Т. 1. Древний и средневековый Киев. Киев, 1982. С. 126.

²⁰ ПВЛ. Ч. 1. С.286.

²¹ ПВЛ. Ч. 1. С. 376–377.

²² ПВЛ. Ч. 1. С. 351.

²³ НПЛ. С. 28.

²⁴ НПЛ. С. 29–30.

²⁵ НПЛ. С. 38.

²⁶ НПЛ. С. 65.

²⁷ НПЛ. С. 7.

²⁸ ПСРЛ. М., 1962. Т. 2. Стб. 629.

²⁹ См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 150–184.

Глава 4

ХРИСТИАНСТВО И ЯЗЫЧЕСТВО НА РУСИ XI–XII ВЕКОВ

В современной богословской литературе обращение Руси в христианство толкуется как переход от заблуждения к истине, от языческой тьмы к свету новой веры. Православные идеологи нередко говорят и о том, что христианство в своем византийском, первозданном виде восторжествовало над язычеством и легло в основу мироощущения русского народа. Историческая действительность расходится с этими радужными представлениями.

Древнерусский летописец, автор «Повести временных лет», замечал, что русские люди лишь на словах называются христианами, а на деле живут точно «поганые»^{1}. Ревнители христианской веры Древней Руси обличали своих соотечественников в «двоеверии». Они клеймили тех, кто, именуя себя христианами, поклонялся в то же время языческим богам. Концепция «двоеверия» из старинных полемических сочинений проникла в дореволюционную историческую

науку и прочно утвердилась в ней. По словам Е. Е. Голубинского, «в первое время после принятия христианства наши предки в своей низшей массе или в своем большинстве, буквальным образом став двоеверными и только присоединив христианство к язычеству, но не поставив его на место последнего, с одной стороны, молились и праздновали богу христианскому с сонмом его святых или — по их представлениям — богам христианским, а с другой стороны, молились и праздновали своим прежним богам языческим. Тот и другой культ стояли рядом и практиковались одновременно…»^{2}.

Идея «двоеверия» вошла и в советскую историографию. С ней вынуждены сейчас считаться и новейшие идеологи православия^{3}. Однако, «признавая существование язычества не только до начала «крещения Руси», но и после, современные богословы русской православной церкви характеризуют его как нечто принципиально отличное от православия, никак не повлиявшее на православное вероучение и обрядность, существовавшее в качестве «суеверия, которое якобы со временем было окончательно вытеснено «истиной верой»» — так пишет профессор Н. С. Гордиенко. Справедливо возражая против подобных построений, он считает, что в России «имело место длительное, многовековое сосуществование византийского христианства со славянским язычеством: вначале в качестве параллельно функционировавших самостоятельных вероисповедных систем, а затем — вплоть до настоящего времени — в виде двух компонентов единого христианского религиозно-церковного комплекса, именуемого русским православием»^{4}.

Стремясь рассматривать «двоеверие» исторически, Н. С. Гордиенко отмечает: ««Двоеверие», сначала явное, затем скрытое, впоследствии было преодолено русским православием, но преодоление это оказалось в значительной степени формальным, и достигла его церковь ценой компромисса, посредством приспособленчества. Византийское христианство не устранило славянское язычество из сознания и повседневного обихода народов нашей страны, а ассимилировало его, включив языческие верования и обряды в свой вероисповедно-культовый комплекс»^{5}.

Соглашаясь в принципе с этими мыслями автора, полагаем, что здесь несколько по-иному необходимо расставить исторически акценты. И первое, о чем следует сказать, — это о жизнеспособности древнерусского язычества, которое с социальной и политической точки зрения не утратило еще исторической перспективы. Поэтому распространяемое на Руси XI–XII веков христианство заметно оязычивалось, то есть подвергалось глубокой языческой обработке. Проследим за этим процессом, используя конкретные данные.

Наряду с городскими и сельскими приходскими храмами на Руси XI–XII веков создавалось множество домовых церквей. На это исследователи обратили внимание еще в прошлом столетии.

Е. Е. Голубинский, например, писал: «В Греции с древнего времени предоставлено было всякому желающему иметь для себя свою домовую церковь, пользуясь каковым правом, имели их большая часть знатных и вообще состоятельных людей… От греков обычай иметь такие церкви перешел и к нам, русским. Мы не имеем положительных сведений, до какой степени был у нас распространен и силен обычай иметь эти церкви в период домонгольский, но есть вся вероятность предполагать, что он был распространен столько же, как это было в Греции. Иметь небольшую домовую деревянную церковь стоило столько же мало, сколько иметь на дворе лишнее строение; а так как дело, нет сомнения, было поставлено таким образом, что домовая церковь считалась признаком знатности, то необходимо думать, что имели их не только все люди действительно знатные, но и все те, которые тянулись в знать или, иначе сказать, что имели их весьма многие»^{6}.