Загадка туристического агентства
Шрифт:
– Внучок «дедушки-бомжа» не должен особо привередничать, – встрял в разговор Пашков.
– Давайте, – обреченно махнул рукой Темыч.
После этого ребята быстро загрузили вещи обратно на антресоли и принялись гримироваться. В половине одиннадцатого позвонила Моя Длина.
– Ребята, мать с бабкой уже почти готовы. Так что занимайте позиции.
– Уже выходим, – ответил Олег.
Моя Длина положила трубку.
Ребята еще раз посмотрели в зеркало. Составчик гримерши из Театра концептуальной драмы успел засохнуть. Лица у мальчиков сморщились, кожа потемнела, точно они круглый год жили на улице.
– Я бы рядом с такими стоять не рискнул, –
– Кому же охота, – согласился Пашков.
– Чует мое сердце… – начал было Темыч.
– Только не это! – взмолился Олег.
Вульфа, похоже, внешний вид хозяина и его друзей совершенно не волновал. И он всем своим видом показывал, что не прочь отправиться с ними на прогулку.
– Нет, Вульфик, – покачал головой Олег. – Ты останешься дома.
Пес, поджав от обиды хвост, поплелся в гостиную.
Ребята вышли на лестничную площадку. Олег вызвал лифт. Створки его почти тут же раздвинулись. В следующий момент четверо друзей испуганно отпрянули назад. Такого никто из них не мог предположить. Из кабины прямо на них вышла вооруженная неизменной увесистой палкой соседка Олега – Анастасия Кельмановна Редкозубова.
Глава VII. Новое изобретение братьев Пашковых
Напряженные отношения с бабкой Редкозубовой длились у Компании с Большой Спасской не первый год. Когда-то давно она, по слухам, работала буфетчицей то ли в Большом театре, то ли в консерватории. Выход ее на пенсию совпал с наступлением новых времен для России. Анастасия Кельмановна, будучи натурой предприимчивой, с головой окунулась, как она это называла, «в квартирный бизнес». А точнее, начала пускать в свою квартиру коечников, по большей части с трех вокзалов. Дело приносило стабильный доход до той самой поры, пока один из самых постоянных и щедрых жильцов бабушки Редкозубовой не попался на хранении и продаже наркотиков. К несчастью для Анастасии Кельмановны, склад вышеупомянутого товара был обнаружен именно в ее квартире. Жильца посадили. А бабка Редкозубова отделалась солидным штрафом за незаконную сдачу жилья.
Бизнес накрылся. Бабка Редкозубова, прокляв как рыночные преобразования, так и «демократов», с ходу вступила в одну из российских компартий. Теперь смысл ее жизни состоял в обличении «классовых врагов», коими она считала подавляющее большинство жильцов собственного дома. Особенной нелюбовью Кельмановны пользовалось младшее поколение, среди которого главным противником она почему-то считала Олега.
К этому стоит добавить, что, несмотря на солидный возраст, Анастасия Кельмановна отличалась завидной физической силой, а в качестве боевого оружия очень ловко использовала собственную клюку. Сокрушительные удары бабки Редкозубовой испытала на себе в разное время вся мужская часть Компании с Большой Спасской. Боевая тактика Анастасии Кельмановны всегда зиждилась на внезапном нападении. Врага она подкарауливала за собственной дверью. Притаившись к ней ухом, Анастасия Кельмановна бдительно следила за происходящим на лестничной клетке. Затем, выждав удобный момент, добрая бабушка с хриплыми и непримиримыми возгласами: «Дармоеды! Подонки!» – атаковала противников клюкой. А потом столь же стремительно ретировалась под защиту собственной квартиры.
Иногда бои разворачивались возле подъезда. Правда, в таких случаях Анастасия Кельмановна предпочитала атаковать с тыла. Такие революционные выступления чаще всего происходили совместно с единственным близким другом Анастасии Кельмановны в этом доме – старым большевиком Трясиновым. Тот на открытые вооруженные действия не решался. Зато
Правда, уже больше года Анастасия Кельмановна почти не показывалась в своей квартире. Она устроилась жить на чью-то подмосковную дачу, то ли домработницей, то ли сторожем. Старый большевик Трясинов без нее мигом увял и, напрочь оставив революционную борьбу, уехал на постоянное жительство к дочери, которая давно уже основала свой бизнес где-то на Скандинавском полуострове. Компания с Большой Спасской ото всех этих перемен испытала большое облегчение. Беляевы-старшие – тоже. Ведь кроме боевых действий, Анастасия Кельмановна чуть ли не раз в неделю являлась к Борису Олеговичу и Нине Ивановне с жалобами на их сына. Причем рассказывала по большей части совершенно фантастические истории.
И вот, кажется, бабка Редкозубова вновь переехала в дом один по Портняжному переулку. «Наша Фредди Крюгер вернулась», – едва увидав ее, с ужасом подумал Олег. Отступать было некуда. Бабка Анастасия Кельмановна, размахивая в воздухе клюкой, надвигалась прямо на них.
– Это еще что такое? Кто вас сюда пустил? – с яростью прохрипела она.
– Да мы… – Олег уже хотел вежливо с ней поздороваться, когда его вдруг осенило, что они сейчас вроде как не они. – Мы тут пришли попросить, – старательно изменив голос, добавил он.
– Мы бедные люди, – к немалому изумлению Олега, сумел правильно сориентироваться в обстановке Женька. И, указывая на свой жуткий и якобы выбитый левый глаз, добавил: – Из Приднестровья. Жертвы этих самых… боев.
Взглянув на него, Анастасия Кельмановна вдруг взвизгнула и отступила обратно в лифт, который еще не успел закрыться.
– Куда вы? Куда вы, милая женщина? – старческим басом спросил Олег. – Дайте нам с внуком на хлебушек.
– Дай хлеба! Дай хлеба! – Женька, окрыленный успехом первого выступления, ринулся с протянутой рукой к бабке.
– Уйди, паразит! – ткнула она клюкой в грудь «приднестровского беженца». – Сейчас милицию вызову!
Створки лифта захлопнулись перед самым Женькиным носом. Пламенная революционерка Редкозубова отбыла вниз.
– Уф-ф! – провел себя ладонью по искусственно сморщенному лбу Олег. Затем, повернувшись к Женьке, добавил: – Молодец!
– Я в такие моменты всегда молодец, – улыбнулся тот.
И это было совершеннейшей правдой. В опасных ситуациях обычно легкомысленный Женька каким-то образом собирался и действовал очень четко.
– Не понимаю я, – усмехнулся Пашков. – Вроде бы бедные люди стоят. Может быть, даже жертвы буржуазии, – обвел он жестом друзей. – А бабка Редкозубова милицией угрожает. Страшно все-таки далека она от народа.
– Знаете что, – посмотрел на друзей Олег. – По-моему, отношение бабушки Редкозубовой к угнетенным массам мы можем обсудить и потом. А сейчас надо в темпе сматываться, пока сюда и впрямь милиция не пожаловала.
Пашков вызвал второй лифт. Четверо бомжей спустились на первый этаж. Бабки Редкозубовой видно не было.
– А вдруг она на улице возле подъезда нас караулит? – с опаскою произнес Темыч.
– На прорыв и бегом, – скомандовал Олег.
Отворив кодовый замок, ребята резко раскрыли дверь и пулями выскочили на улицу. Вслед им неслась хриплая брань. Олег обернулся. По спине у него побежали мурашки. Анастасия Кельмановна стояла рядом с хозяином самой свирепой собаки в их доме – стаффордширского терьера Феди.
Сам Федя тоже не замедлил явиться. Выскочив из-за угла дома, он с хищным рыком пустился в погоню за «бомжами».