Загадка улицы Блан-Манто
Шрифт:
— Когда я нашел тело, оно лежало на животе, — произнес Бурдо. — Несли его в том же положении. Перевернули его только в мертвецкой, несколько часов спустя.
— Это подтверждает мои предположения. Мы столкнулись с двумя явлениями: гиперемия по причине удушения и изменение цвета трупных пятен, возникающее при изменении положения тела. В заключение я бы сказал, что данное мертвое тело принадлежит мужчине, который, приняв сильное снотворное или успокоительное, был задушен, положен лицом вниз и пролежал в таком положении довольно долго — во всяком случае, больше получаса, — а
— Сударь, — в изумлении воскликнул Николя, — я восхищен и искренне благодарен вам за помощь! Тем не менее от имени господина де Сартина позвольте вам напомнить, что это дело требует абсолютной секретности. Мне кажется, для подтверждения наших предположений надо произвести вскрытие. Но чего ждать от наших эскулапов из Шатле? Недавний печальный опыт — а для меня он был первым — убедил меня, что они погрязли в рутине, позабыв, что значит и искусство, и любопытство. Не будете ли вы столь любезны и не возьмете ли эту обязанность на себя?
— Я не врач, — ответил Сансон, — но с помощью своего племянника, который завершает курс обучения на врача, я мог бы это сделать.
— Вы отвечаете за его скромность?
— Как за свою собственную, и отвечаю головой.
Еще раз поблагодарив Сансона и оставив его наедине с телом Декарта, Николя и инспектор направились в тюремное помещение. Размышляя о результатах осмотра тела, Николя неожиданно остановился и, схватив за рукав Бурдо, задержал его.
— Знаете, Бурдо, что-то мне не хочется сейчас допрашивать Семакгюса. Вы, полагаю, поняли, что в этом мрачном спектакле он может исполнять роль как постановщика, так и жертвы. Чтобы составить представление о его истинной роли в этом деле, нужны дополнительные факты. Мне хотелось бы вернуться к началу — съездить в Вожирар и осмотреть место преступления. Похоже, вчера вечером у вас не хватило времени обшарить весь дом, чтобы отыскать улики, оставленные преступником.
— Согласен, — ответил Бурдо, — но скажу честно, в глаза мне не бросилось ничего особенного. Только не думайте, что я отпущу вас одного. Теперь с вами что угодно может случиться.
— Мой дорогой Бурдо, об этом и речи быть не может. Вам необходимо остаться здесь с Семакгюсом. Это здесь может произойти что угодно. Я не хочу запирать его в одном из тех жутких подземных мешков, где его безопасность будет гарантирована в ущерб его здоровью. А потому мне бы хотелось, чтобы вы покараулили его до моего возвращения. Тогда я смогу допросить его. Но вы можете мне здорово помочь. Найдите мне фонарь, а еще лучше потайной фонарь. Скоро стемнеет, а я не хочу блуждать в потемках. И пошлите за каретой.
Пока Бурдо исполнял его поручения, Николя отправился в дежурную часть и открыл шкаф, набитый всевозможным старьем, париками и шляпами. Содержимого шкафа, способного вызвать искреннюю зависть у старьевщика, наверняка хватило бы на целый двор чудес. Когда деликатное расследование требовало незаметного присутствия полиции в злачных
— Вы умеете обращаться с оружием. Этот пистолет делает всего один выстрел, однако, сами видите, он маленький и его легко спрятать. А выстрел, сделанный в нужную минуту, может спасти жизнь. Это второй и последний экземпляр данной модели, его подарил мне оружейник с улицы Ломбардцев. Когда-то мне довелось оказать ему услугу… Позвольте мне подарить его вам. И обещайте, что в случае необходимости вы не раздумывая воспользуетесь им.
Растроганный таким проявлением преданности своего помощника, Николя пожал Бурдо руку. Под неотесанной внешностью инспектора скрывались сокровища дружества и душевное богатство. Сунув пистолет в карман фрака и схватив узел с одеждой, Николя вышел из Шатле и сел в фиакр, поджидавший его под сводами ворот.
Ему показалось, что кто-то проводил его недобрым взглядом, но из-за сумрака, царившего под сводами Шатле, местоположения наблюдателя он разглядеть не сумел. Николя велел кучеру во весь опор мчаться к церкви Сент-Эсташ.
Подъехав к церкви, он приказал остановиться у главного входа, выскочил из кареты и направился в храм. Ему нравилось здесь, и он часто приходил сюда слушать мессу. Он любил звучание местного органа, заполнявшего музыкой все пространство под высокими сводами нефа. Свернув в один из приделов, он отодвинул тяжелый засов. На неделе боковые приделы закрывались, но даже если бы они и были открыты, время, которое пришлось бы затратить его предполагаемому преследователю, чтобы найти нужную дверь, вполне позволяло ему осуществить свой план.
Укрывшись в темном углу часовни, он снял фрак, предварительно вынув все из карманов, надел припасенное им старье и закутался в широкий потертый плащ. Лохматый парик, темные очки и шляпа с широкими полями времен регентства сделали его неузнаваемым. Оглядев себя с помощью карманного зеркальца, он для вящей убедительности запачкал лицо сажей, соскребая ее с подсвечника. Приготовления закончены, жребий брошен. Сжимая в кармане пистолет, Николя отодвинул тяжелый засов и выглянул наружу. Перед ним стоял Моваль и, несмотря на резвую пробежку, о которой свидетельствовало его учащенное дыхание, смотрел на него недвижным и холодным взором. Не долго думая, Николя пошел в наступление.
— Кому только в голову пришло закрыть этот засов! — блеющим голосом произнес он. — Да не стойте вы столбом, сударь, лучше помогите мне выйти! Этот невежа, который только что вбежал сюда, самым бессовестным образом закрыл дверь, хотя я и просил его этого не делать. Никак не могу сдвинуть тяжелую створку…
Без лишних слов Моваль распахнул дверь, оттолкнул Николя и бегом бросился в неф. Фиакр стоял на месте, сыщик вскочил в него и велел кучеру гнать к реке.