Загадки истории. Факты. Открытия. Люди

Ермановская Анна Эдуардовна

Разобравшись с европейскими конкурентами, Англия в последней четверти XVIII века по очереди разбила мелкие индийские княжества и взятием Дели в 1803 г. завершила завоевание Индии, а носитель титула Великого Могола фактически стал марионеткой в руках английской колониальной администрации.

Через несколько десятков лет после крушения французской колониальной империи к власти во Франции приходит Наполеон Бонапарт, одержимый, в частности, идеей возрождения былой мощи Французской империи. Он практически непобедим в сухопутных сражениях, но ему категорически не везет на море, где безраздельно правят англичане. И вот уже Наполеон строит планы дойти до Индии сухопутным путем.

Существует ряд гипотез о том, что Российская империя была

для Наполеона не конечным пунктом, а лишь удобным плацдармом для похода через Персию на жемчужину Британской империи — Индию. «Где бы я ни воевал, я воевал с Англией», — не раз повторит Наполеон на острове Святой Елены, вспоминая о походе в Россию. Он не переставал сожалеть, что покинул завоеванный им Египет и, сняв осаду с Акра, вернулся из Сирии в 1799 г. По его мнению, ему следовало остаться на Востоке, завоевать Аравию и Индию и стать восточным императором, а не западным. «Если бы я взял Акр, я бы пошел на Индию. Кто владеет Египтом, тот будет владеть и Индией», — говорил он. Наполеон всегда считал, что если бы он даже с малым отрядом добрался до Индии, то выгнал бы англичан оттуда. И ему особенно тяжело было вспоминать, что его последняя битва — при Ватерлоо — была проиграна именно англичанам.

Е. В. Тарле пишет о том, что, находясь на острове Святой Елены, Наполеон признавал, что вторжение в Испанию было первой его ошибкой («испанская язва»), а русский поход 1812 г. — второй и самой роковой. Наполеон считал, что когда он, прибыв в Дрезден в 1812 г., узнал, что Бернадотт, ставший шведским наследным принцем, не намерен помогать ему против России и что султан турецкий заключает с Россией мир, то ему следовало тут же отказаться от нашествия. Войдя в Москву, ему надо было бы сейчас же из нее выйти и, догнав Кутузова, уничтожить русскую армию. «Эта роковая война с Россией, в которую я был вовлечен по недоразумению, эта ужасающая суровость стихии, поглотившей целую армию. и затем вся вселенная, поднявшаяся против меня!»

Наполеон, рассказывая о Сирийском походе, уверенно говорит о своих планах, связанных с Индией. Создается впечатление, что этот поход был задуман еще в Париже. Чтобы уяснить, насколько Наполеон искренен в этом вопросе, необходимо вернуться к истории англо-французских отношений в вопросе об Индостане. XVIII век был свидетелем острого соперничества между Англией и Францией из-за колоний на юго-востоке и юге Индии. Первую половину столетия оно проходило с переменным успехом. Порой казалось даже, что шансы французов, ведомых железным генерал-губернатором Французской Индии Дюплексом, являются более предпочтительными. Однако в середине столетия намечается перелом. Во время Семилетней войны французы терпят в Индии несколько поражений, утратив здесь почти все свои владения. Французская компания Обеих Индий оказывается банкротом. Пользуясь ситуацией, англичане развивают бурную колонизационную деятельность на юго-западе (Малабарское побережье), юго-востоке (Карнатик), северо-востоке (Бенгалия) Индии, вытесняя отовсюду французские фактории.

Но в отличие от Голландии и Португалии, давно уже не пытавшихся оспаривать английскую власть на Индийском субконтиненте, французы ощущали и вели себя словно нация великанов, которая здесь, в заморских колониях, вынуждена играть роль пигмеев. Существовала явная, вопиющая разница между военно-политическим весом Франции в Европе, не умалившимся даже после Семилетней войны, и ее положением в Индостане. Эта разница вызывала соответствующие настроения, причем не только в центре французских владений в Индии — Пондишери, но и в Париже. В середине 70-х годов XVIII века Людовику XVI было представлено не менее десятка проектов изгнания англичан из Индии. Французы продолжали проникать в окружение индийских правителей, которые принимали их, чтобы хоть этим припугнуть высокомерных британцев. Французские купцы раз за разом нарушали торговые ограничения.

В 1778 г. Франция выступает союзницей борющихся за независимость Соединенных

Штатов Америки. Первые годы внимание Версаля было направлено на Америку; в Индии французские гарнизоны были вынуждены пассивно сопротивляться, постепенно сдавая один город за другим. Однако в 1782 г. французский флот адмирала Сюффрена нанес англичанам несколько поражений в Индийском океане и в марте следующего года высадил близ Куддалура небольшой экспедиционный корпус. Если Европа мечтала о вечном мире, то здесь мир мог быть только временным.

Между Францией и Англией после многочисленных и кровопролитных сражений и потерь с той и другой стороны (но с английской в несколько раз больше) был заключен мирный договор. Свидетелем этой, последней перед Французской революцией, войны между англичанами и французами в Индии был не кто иной, как виконт Баррас, будущий революционер и фактический глава французского правительства в 1794–1799 годах. Именно Баррас покровительствовал планам Наполеона, именно он молчаливо поддержал переворот 18 брюмера… Наверняка Баррас, отправляя генерала Бонапарта в Египет, помнил об Индии, помнил то, как в ответ на захват англичанами французского Пондишери в 1780 г. индийские князья с огромной армией опустошили весь Карнатик. Он мог рассчитывать на то, что и в 1798 году энергия индийцев поможет французам.

По мирному договору 1783 г. французам были возвращены города Пондишери, Шандернагор, Маэ, Янам, Карикал. В следующие годы Франция продолжала готовиться к возвращению былого могущества в Индии. Однако Французская революция смешала все карты. Пользуясь тем, что их стратегический противник занят внутренними проблемами, англичане начали так называемую Третью майсурскую войну. Заручившись поддержкой большинства соседей Типу Султана, они через два года сломили сопротивление индийцев (ряд подразделений последних был обучен французскими инструкторами) — как раз к тому моменту, когда началась война Первой коалиции против революционной Франции. В 1793 г. англичане оккупировали французские владения в Индии. Это привело к тому, что значительная часть французских офицеров, инженеров, ремесленников была вынуждена бежать во владения майсурского Типу Султана. Если ранее многие из них скептически относились к событиям во Франции, то теперь все стали убежденными противниками англичан.

Французы обучали майсурские войска, строили мануфактуры, стремились реорганизовать промышленность Майсура. Было даже организовано производство современного вооружения. Одновременно Типу Султан активно вел переговоры с якобинским правительством в Париже. В своей столице Серингапатаме он основал якобинский клуб и сам стал его участником. Неподалеку от княжеского дворца французы-якобинцы посадили дерево Свободы и произносили на своем языке речи, о смысле которых августейшая особа не подозревала, а если и догадывалась, то умело изображала недалекого туземца, послушно позволявшего увенчать себя фригийским колпаком санкюлотов. В 1796–1797 годах Типу Султан посылает во Францию новый план изгнания англичан из Индии. Однако ситуация становится в некотором роде двусмысленной, ибо на майсурской службе находились якобинцы, во Франции же власть уже пребывала в руках Директории. То ли это обстоятельство, то ли размах вооруженной борьбы, которую Париж вел в Европе против войск Первой коалиции, помешали республиканцам-французам оказать своему экзотическому союзнику деятельную помощь.

Зная, что англичане с нарастающим беспокойством следят за реформами, происходящими в Майсуре, Типу Султан понимает, что в лице Британии он имеет серьезного и мощного врага. Их силы были несоизмеримы. Майсур не был готов к войне, когда до Индии дошли известия об Египетском походе Наполеона. Между тем в Британии на Типу Султана смотрели как на несомненного врага. Задача заключалась в том, чтобы разбить неприятелей поодиночке, пока они не соединились. Англичане понимали, что Египет — всего лишь исходный пункт для французского рывка к берегам Инда, к подрыву могущества их империи.