Загадочная аура России. В поисках национальной идеи

Мулдашев Эрнст Рифгатович

Во время этих разговоров о «стране, в которой он хотел жить с детства» или о «стране своей мечты», мне всегда вспоминалось понятие Родины… куда, возможно, ты и послан Богом, чтобы любить ее и делать ее лучше, а не «ободрать как липку» и уйти в «чужую тень», когда на тебя навалится страшный покой, во время которого дьявольская антиэнергия под названием «Лень» обесточит тебя и позволит лишь слегка приоткрывать рот в поисках оправдания своего предательства Родины… Богом данной Родины, образ которой так давит, так давит, что не дает возможности даже выучить чужой язык… ведь уже ставшая великой Лень стимулирует образование ранних морщин и упрямо ведет к вечному покою, за которым будет новая жизнь… примитивная жизнь, когда нужно всего-то жрать землю и… когда никакие языки будут

не нужны, будь то чужой, будь то родной.

«Счастливый» человек

Человек человеку рознь (рис. автора)

Когда эти «достигшие счастья» люди встречают своего бывшего соотечественника, то они вначале пыжатся, изображая свою былую значимость на посту какого-то там, положим, бывшего замминистра, а потом, когда скучные реалии обители «под пальмами» берут вверх, начинают радоваться «пришельцу с Родины», показывая, например, что у него тоже есть банька по-русски и, что он может угостить винегретом, приготовленным по рецепту его бабушки из Тамбова. Но они все время натужно стараются доказать тебе, что вот это все и есть счастье, к которому должен стремиться каждый человек, но достигнуть которого может только «избранный Богом»… видимо тот, которого Бог решил вознаградить перед тем, как в будущей жизни… он…

Эти «счастливые люди» не понимают того, что их деньги уже никому не нужны и что с этими мертвыми деньгами умирают и они сами. Они не понимают того, что они в своем «богатом счастье» уже мертвы. Они даже не хотят вспоминать того, что они по крупицам отобрали не деньги, а средства к существованию у дедушек и бабушек, которые защищали Родину во время Великой Отечественной Войны, и для которых слово Родина было сродни слову Жизнь.

Но самым страшным для этих «счастливых людей» является совесть, та самая совесть, которой у них… вообще-то… никогда не было и нет.

А она все же есть, господа! Она, совесть-то, есть у каждого человека! Сиреневым туманом называется… называется оттого, что после смерти Дух каждого человека проходит Суд Совести в отдельной «колбе» специальной субстанции Космоса, которая в эзотерической литературе называется Хрониками Акаши и которая на Востоке обозначается сиреневым цветом. И даже, несмотря на то, что мы чаще всего, не живем, а играем в жизнь, надо понимать, что и в игре есть свои правила, свои законы, которые никто не написал, а элегантно так ввел в подсознание, которое тихо нашептывает тебе: «Не делай так! Не делай так! Не делай так!», напоминая о том, что… «сиреневый туман над нами проплывает».

Совесть

Они не понимают того, что их деньги уже никому не нужны, и что вместе с этими мертвыми деньгами умирают и они сами

Как я подписывал избирательные листы

А потом, невесть отчего, мне вспомнился целый ряд эпизодов, связанных с тем временем, когда я был доверенным лицом президента России В. В. Путина в период его вторых выборов.

Короче говоря, меня вызвали в очень важные инстанции и сказали, что мне доверили высокую честь не только агитировать за В. В. Путина, но и подписывать за него избирательные листы. Порекомендовали

не отбрыкиваться, а также отметили, что Башкирия, в пределах которой я буду работать, должна выйти на первое место среди других регионов России по проценту голосов, отданных за В. В. Путина. Добавили еще, что после выборов, если Путин выиграет бой с… Хакамадой, то меня пригласят на банкет для доверенных лиц, а также на инаугурацию президента России, да и подарок вручат.

Удостоверение, выданное Центризбиркомом

Я согласился, тем более, что В. В. Путина чрезвычайно уважал и уважаю. И есть за что, – именно он стал поднимать погрязшую в унынии и самограбеже страну. Официальным помощником назначили моего друга Венера Габдрахимовича Гафарова.

Самой ужасной оказалась процедура подписывания избирательных листов. Вначале избирательный комитет повозмущался над тем, что моя подпись напоминает смеющуюся рожицу и даже порекомендовал сменить или, хотя бы, облагородить ее. Но я им доказал, что сложившийся за всю жизнь стереотип ставить вместо подписи эту «рожицу» поменять очень трудно, тем более, что мне предстояло поставить десятки тысяч этих… подписей.

В республиканском избиркоме нам выделили огромную комнату и притащили туда кипы избирательных листов. Опытные представители избиркома подсказали, что без помощников я не обойдусь: один человек должен подать лист, ты – подписать, а другой человек должен убрать лист. Они еще подсчитали, что если я буду ставить подпись за 10 секунд и работать без перерывов 12 часов в день, то я справлюсь с заданием Центризбиркома. Кроме того, оказалось, что надо собственноручно ставить еще и дату, например, «06.01.2004 г.», обращая особое внимание на то, чтобы буква «г», означающая год, была написана отдельно, поскольку, по мнению почерковедческой комиссии, проверяющей каждый подписанный тобой лист, не отдельное написание буквы «г» и соединение ее с последней цифрой указываемого года является главной причиной брака избирательных листов. Поэтому мне было рекомендовано, чтобы тот человек, который будет сидеть справа от меня и принимать подписанный лист, постоянно говорил в ухо – ««г» – отдельно», «г» – отдельно», «г» – отдельно»…

Моя подпись, которую в избиркоме просили хотя бы облагородить

Избирательный лист

Медицинская сестра Света произносит фразу ««г» – отдельно»

Я мобилизовал наших медсестер на помощь. Оксана, Ульяна, Айгуль, Света и Алия искренне помогали мне, а многоголосие произносимой фразы ««г» – отдельно» до сих пор кажется мне прекрасной песней. Особенно смачно произносила эту фразу медицинская сестра Света; она как будто доказывала мне, что в жизни «г» должно быть и в самом деле отдельно и не касаться человека, зарожденного Богом как душевно чистое создание.

Первый день я подписывал с энтузиазмом. Второй день я с трудом терпел. На третий день этой тупой работы я уже полностью охренел. Я попытался подписывать, выпив сто грамм водки – не помогло. Я попытался подписывать в сильно пьяном состоянии – не помогло. Я пытался подписывать в голодном состоянии – не помогло. Я пытался подписывать, изображая из себя йога, умеющего медитировать – не помогло. Я пытался представить себя рабочим конвейера – не помогло… Тупость, стальным кольцом охватившая голову, давила и давила, наворачивая ком негодования в душе.