Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев
Шрифт:
Причиною подобной перемены окраски является их темперамент. Ведь считается, что волосы подражают цвету влаги, которая доставляет им пищу. Дело в том, что зверьки эти из-за болотистой и сырой местности гораздо более флегматичной или сырой и холодной природы, чем наши зайцы. Если тут еще присоединяется наружный холод зимою, то они делаются белыми, так как белый цвет получается от холода, подобно тому, как черный получается от жары. Если они теперь летом опять получают жаркий и сухой воздух, как это, конечно, там случается, то меняются одновременно и темперамент и окраска их. Я вспоминаю при этом, что рассказывал при мне мой покойный тесть в Лифляндии. Он летом на свадьбе одной из своих дочерей велел поймать несколько зайцев и посадить, — в его имении Кунда между Ревелем и Нарвою, — в погреб и там кормить.
Наряду с этой хорошею дичью в Московии встречается также много хищных и нечистых животных, как-то: медведей, волков, рысей и тигров, лисиц, соболей и куниц, шкурами которых русские ведут обширную торговлю.
Так как у них местами много лишних пастбищ, то у них много имеется ручного скота: коров, быков и овец, которые продаются весьма задешево. Мы однажды, во время первой поездки в Ладогу, купили жирного быка, правда, небольшого, — так как вообще во всей России скот мелок, — за два талера, а овцу за десять копеек или пять мейссенских грошей.
В текучих водах и стоячих озерах, которых в России много, большое изобилие рыб всяческих пород, за исключением карпов, которых и в Лифляндии не находят. Однако в Астрахани мы видели много карпов необыкновенной величины, которых можно было покупать по шиллингу за штуку; их ловят в Волге. Вкус их, ввиду грубого, жесткого мяса, не очень приятен».
Барон внимательно читал Олеария,который, как выяснилось, обратил внимание не только на то, что растет на русской земле — об этом писали многие, но и на очень важную часть жизни любой страны — ее недра и то, как эти недра используются:
«Среди ископаемых самое важное место занимает слюда, которая в иных местах получается из каменоломен и употребляется для окон во всей России.
Шахтовых копей эта страна долгое время не имела; однако немного лет тому назад на татарской границе у Тулы, в двадцати шести милях от Москвы, открылась таковая. Ее устроили несколько немецких горнорабочих, которых, по просьбе его царского величества его светлость курфюрст саксонский прислал сюда. Эта копь до сих пор давала хорошую добычу, хотя преимущественно железа.
В семи верстах от этой копи находится железоделательный завод, устроенный между двумя горами в приятной долине при удобной реке; здесь выделывается железо, куются железные полосы и изготовляются разные вещи.
Этим заводом по особому контракту, заключенному с ним великим князем, заведует господин Петр Марселис. Ежегодно он доставляет его царского величества оружейной палате известное количество железных полос, несколько крупных орудий и много тысяч пудов ядер; поэтому он как был и у прошлого, так состоит и у нынешнего великого князя в большой милости и почете. Он же ведет еще и иные крупные торговые дела в Москве.
При жизни царя Михаила Феодоровича, лет пятнадцать тому назад, в известном месте в России некто указал также золотую жилу, но не сумел устроить рудник, вследствие чего не только не обогатился, как предполагал, но, напротив, стал бедным человеком.
Те, кто сулят обогатить государей новыми открытиями — как это часто делается при дворах князей, — имеют очень мало счастья и удачи при царском дворе. Прежний великий князь очень любил, чтобы ему указывали какие-либо новые средства для увеличения казны. Однако, чтобы оставаться без убытков в случае обмана или неуспеха, изобретатель должен был делать опыты на собственный счет, а если у него не было средств, то некоторая сумма давалась ему за каким-либо поручительством; если опыт удавался, то виновнику его выдавалась богатая награда, в случае же неудачи он, а не великий князь, нес убытки. В качестве примера я могу сослаться на только что упомянутый золотой рудник. В это время в Москве жил знатный английский купец — мой добрый друг — имени его я, по долгу чести, не могу назвать. Это был в общем искренний и доброжелательный человек, долго живший в Москве и ведший здесь выгодную торговлю. Когда он заявил и полагал, основываясь на особых качествах и знаках известной почвы, найти золотоносную жилу, великий князь согласился на поиски и даже, по поручительству, выдал на это деньги. Когда, однако, этому доброму человеку
Барон подумал, что не только в Московском государстве казна бывает строга и неуступчива. Иной раз и себе в убыток. Но отказать подданным московского государя в предприимчивости никак нельзя. Не они ли в последние годы дошли до берегов Тихого океана, пройдя неведомые земли, населенные народами бедными и дикими?
Ремесленники и торговцы
Едва ли не больше всего интересовало иностранцев в Московии, что там производят ремесленники и как это купить, если понравится их работа. Многим она нравилась. Например, поляк Самуил Маскевич,много гулявший по Москве, говорил:
«Русские ремесленники превосходны, очень искусны и так смышлены! Все, чего сроду не видывали, и тем более не делывали, — с первого взгляда поймут и сработают столь хорошо, как будто с малолетства привыкли к таким поделкам. В особенности хорошо у них выходят турецкие вещи: чепраки, сбруи, седла, сабли с золотой насечкой. Все вещи не уступят настоящим турецким, сделанным в Турции».
Во всем мире ремесленные слободы старались выносить, по возможности, за пределы города. Еще лучше, если от жилых кварталов их можно было отделить рекой или прудом. Во многих ремеслах необходимым был открытый огонь, и жители старались уберечься от лишней опасности пожара. Точно также обстояло дело и в Москве. Еще Герберштейн сообщал, когда описывал Москву:
«Город Москва — деревянный и довольно обширен, а издали кажется еще обширнее, чем на самом деле, ибо весьма увеличивается за счет пространных садов и дворов при каждом доме. Кроме того, в конце города к нему примыкают растянувшиеся длинным рядом дома кузнецов и других ремесленников, пользующихся огнем, между которыми находятся поля и луга».
В Москве производили все, что надо для повседневной жизни и для ее украшения: деревянную посуду и кафтаны, топоры и шапки, сапоги, седла, уздечки, глиняные горшки и персидские гранатовые ожерелья, пряники, красную икру, колеса и оглобли. Все это можно было без труда купить на рынке, который был открыт чуть не каждый день — и не дорого. На рынках торговля шла главным образом розничная, или, как могли ее называть, дробная.
Олеарийписал:
«Купцы и ремесленники питаются и получают ежедневный заработок от своих промыслов. Торговцы хитры и падки на наживу. Внутри страны они торгуют всевозможными необходимыми в обыденной жизни товарами. Те же, которые с соизволения его царского величества путешествуют по соседним странам, как-то — по Лифляндии, Швеции, Польше и Персии, — торгуют, большею частью, соболями и другими мехами, льном, коноплею и юфтью [60] . Они обыкновенно покупают у английских купцов, ведущих большой торг в Москве, сукно, по четыре талера за локоть, перепродают тот же локоть за три с половиной или три талера, и все-таки не остаются без барыша. Делается это таким образом: они за эту цену покупают один или несколько кусков сукна с тем, чтобы произвести расплату через полгода или год, затем идут и продают его лавочникам, вымеривающим его по локтям, за наличные деньги, которые они потом помещают в других товарах. Таким образом, они могут с течением времени с барышом три раза или более совершить оборот своими деньгами.
60
Юфть— особого рода очень прочная кожа, делается белого, красного или черного цвета.