Заглянуть внутрь
Шрифт:
– Приятель, первым нашим свидетелем является место преступления, если его не перевариваешь, то лучше не завтракай. – Похлопал по плечу детектива прошедший мимо криминалист.
– Спасибо за совет, – без благодарности ответил Мелган, стараясь дышать ртом.
Мелган Динг с отличием закончил учёбу в полицейской академии, его наставники хорошо отзывались о юноше, о его способностях. И после нескольких лет он наконец-то дослужился, чтобы раскрывать подобного рода преступления. Но сможет ли он? Первым делом в роли детектива стало убийство одарённого, которое показалось для многих крайне жестоким. В особенности на фоне частых митингов против носителей ядра в городе.
Первый
Одарённый чувствовал все. Может в меньшей степени из-за вводимой в него дряни, но он не терял сознание. И даже будучи близко к его потере, убийца старался его привести в чувства. Убитый понимал, что происходит, но не мог ничего с этим поделать. Он был заперт в своём теле. Кричал, не имея возможности бороться, пока убийца разрезал одежду, кожу на груди. Он старался быть аккуратным, хотя бы в начале, предполагал Мелган, когда рассматривал фотографии с места первого убийства. Он забирал сердца одарённых. Было ли это каким-то посланием? Или он брал их, как сувениры? Может он хотел, чтобы в новостях ему дали связанное с сердцами прозвище? Желал внимания?
А его «работы» с чем были связаны? Было ли дело в особой извращённой любви к эстетике? Каждый из людей считал красивым разное. И даже подобное кто-то мог посчитать красивым. Ещё один псих.
Мелган отвернулся, сделав несколько шагов от места преступления, чувствуя, как к горлу подступила дурнота.
Делал ли это тот, кто ненавидел одарённых? Один из митингующих? Если бы это было так, то почему убийца не заставлял их превращаться? Чтобы убитый был похож на одарённого, а не на человека без ядра. Чтобы видеть лицо того, кого ненавидишь. Лицо одарённого. Или дело было в другом?
Детектив пытался нарисовать портрет того, за кем начал погоню, но не мог. Слишком много было мыслей насчёт первого серьёзного дела и жестокого убийцы.
– Не хмурься, тебе не идёт, – прозвучал знакомый звонкий голос. Мелгаг поднял голову и увидел напарницу. – Прости, что задержалась. Что я пропустила?
Девушка перед ним не выглядела, как детектив, расследующий ужасное преступление. Скорее, как роковая красотка из блокбастера с дерзкой улыбкой. Кем Кастиша могла бы быть с лёгкостью. По глупым стереотипам, одарённые с ядром волка и кошки не должны были поладить. Особенно, когда характеры напарников были разными, как и их взгляды на жизнь, отношение к делу. Но Мелгану казалось, что они друг друга дополняют. И у них было кое-что общее. Желание найти преступника, его остановить, не дать свершиться новому ужасу.
– Женщина предположительно лет тридцати, может тридцати пяти, мертва около суток, нашёл её подросток, который возвращался из школы.
– Ты с ним разговаривал?
Прошла мимо напарница, направляясь к месту преступления. А за ней неохотно последовал парень.
– Да…
– И ничего? – Кастиша остановилась. Широкие брови были низко посажены, от чего создавалось впечатления, что напарница всегда чем-то недовольна.
– Он всегда идёт этой дорогой, зашёл за угол и увидел погибшую. Позвонил в полицию. Я спросил, знает ли он её, парнишка сказал, что в первый раз видит. Документов
– Хорошая одежда, – произнесла Кастиша задумчиво, рассматривая молчаливую незнакомку.
Мелган с трудом поднял глаза. Если ему трудно смотреть на подобное, то как дальше работать? Эти мысли с волнением на заднем фоне беспокоили его, но он старался сконцентрировать все внимание на деле, старательно рассматривая убитую женщину. Напарница была права. Запачканная кровью белая шёлковая блузка, как и графитовая юбка, не выглядели дёшево. Порванные колготки и лакированные туфли. На пальцах были золотые кольца, в ушах серьги. Брендированная сумочка валялась рядом, раскрытая. Погибшая создавала впечатление обеспеченной женщины, которая не особо вписывалась в менее богатый район мегаполиса. Она была похожа на тех, кто жил в центре. Но если так, то что она делала в бедной части города?
– Сумочку проверяли? – Кастиша держалась спокойно, лучше парня. Сколько раз ей приходилось видеть подобное? Привыкла ли она?
– Да, – раздражённо произнёс Мелган.
Кастиша считала себя умнее всех. Конечно, они все проверили! На месте преступления не было ничего, что могло бы рассказать больше.
– Телефон? Ключи? Или может права?
– Ничего из перечисленного.
– Нет ни имени, ни сердца, – выдохнула разочарованно Кастиша. – Чёрт. Как и в прошлый раз.
– Думаешь они связаны?
– Почерк один и тот же, – ответила, развернувшись Кастиша. – Но связаны ли тот волчонок и она, не знаю.
Мелгану не нравилось, что Кастиша звала пострадавших по их ядру. Могло показаться, что она не видела в убитых людей. Полноценных личностей. Но это было не так, понимал он. У них были и есть имена. Были свои жизни, в каждой из которых были свои переживания, семья, работа и любимые вещи. И то, что их жизни забрал какой-то ублюдок, было невыносимо.
– Расспрошу криминалистов, но те скорей всего пожмут плечами и скажут: «ждите результатов анализов», которые ничего нового не раскроют. Хотя может наш дружок ошибиться и оставит после себя что-нибудь.
Кастиша ушла, оставив Мелгана на едине с завтраком, вырывающимся наружу, и путающимися мыслями.
Не рассматривать фотографии с места преступления по несколько часов в поиске новых улик – легко. Не называть по имени пострадавших – легко. Не разговаривать с их скорбящими семьями – легко. И проблема в том, что их работа была сложнее, чем это просто «легко».
1 Глава
Рейла сделала глоток клюквенного пунша, в который подлили водку. Алкоголь почти полностью перекрыл вкус клюквы. Кисло-горькая жидкость полилась по горлу, оставляя неприятное послевкусие. Поставив бокал на стол с белыми скатертями, Рейла не собиралась продолжать вливать в себя противный коктейль. Да и искать другой алкоголь не спешила. Пускай сегодня выпускной, но напиваться до чёртиков она не собиралась. Была ли причина в нежелании выглядеть в глазах других пьяным подростком; подростком, который не теми методами хочет казаться старше, взрослее? Глупым подростком. А может дело было в страхе? Глубоко у неё сидела неприятная идея. Мысль, картинками из разных видеороликов, вылезающая в голове. Когда один бокал перетекал в десятый незаметно и быстро, превращая человека в животное. Во что-то более противное и жалкое. Опухшее красное лицо, нечёткий взгляд стеклянных глаз человека, который ничего не понимает. Растрёпанные волосы и, возможно, испорченный макияж. Заплетающийся язык. Вместо слов вырываются их кривые подобия. Шаткая походка и отсутствие контроля. Картина, вызывающая отвращение.