Заговор двух сердец

Куксон Кэтрин

Она нашла руку Анны и крепко сжала ее.

— Ничего страшного. Я сильно болела после смерти Мэтью. Ноги и сейчас иногда отказывают. Наверное, мне надо пойти умыться. И поговорить с Бидди, я вижу, как она расстроена. Но, — Матильда слабо улыбнулась, — не могу ли я сначала выпить чашку чая?

— Разумеется. Разумеется. О чем я только думаю?

Анна кинулась к шнурку у камина и дернула за него. Вскоре дверь отворилась, и появился мистер Фрэнсис Пибоди собственной персоной.

— Немедленно принесите поднос с чаем, Пибоди, — распорядилась Анна.

Дворецкий склонил голову, торжественно развернулся и вышел из комнаты. Тилли закрыла

глаза и внезапно поняла, что жизнь ставит перед ней новую проблему — две хозяйки в одном доме. И еще, мистер Пибоди. Нет не мистер, просто Пибоди. Как он отнесется к тому, что она будет сидеть на кухне, болтая и смеясь вместе с Пег и Фэнни. Впрочем, о смехе беспокоиться вряд ли нужно. Матильде давно казалось, что она уже никогда не будет смеяться…

Выпив чашку чая, она не сразу поднялась наверх, а отправилась в кухню, где Бидди явно ждала ее появления — она стояла у стола, не сводя глаз с зеленой двери, и так крепко сжимала руки перед собой, что костяшки пальцев побелели. В кухне также были Пег и Фэнни Дрю.

Тилли стремительно подошла к Бидди, расцепила ее руки, прижала к себе и сказала:

— Ты не волнуйся, Бидди, все в порядке. У Кэти все замечательно. Мне надо многое тебе рассказать. Но сначала, — она взглянула на девушек, — мне хотелось бы признаться, как я рада всех вас снова видеть. Я… я даже себе этого не представляла. Сядьте. — Тилли усадила Бидди на скамейку и села рядом с ней, Пег и Фэнни подошли и остановились напротив.

Фэнни тихо спросила:

— Ты правду сказала, что она замуж вышла, Тилли? Она не померла?

— Умерла! Не глупи, Фэнни. Конечно, нет. Она теперь замужем. — Тилли повернулась к Бидди и снова сжала ее руку. — Она вышла замуж, Бидди… Это все… произошло в самый последний момент. Она не собиралась оставаться. Понимаешь… Ох, это длинная история. После смерти Мэтью я скверно себя чувствовала и несколько месяцев плохо осознавала, что вокруг меня происходит, а когда встала на ноги, то хотела только одного — поскорее вернуться домой. И вот накануне отъезда — Кэти все упаковала, ни слова о том, чтобы остаться — ко мне пришел Дуг, Дуг Скотт. Он — ковбой. Это совсем не то, что английский фермер, совсем другое. И он мне сказал, что любит Кэти, а Кэти любит его, но она отказывается остаться, потому что считает, что обязана вернуться со мной. Сама подумай, Бидди, — Тилли слегка склонила голову набок, — что я могла сделать? Могла я сказать: «Да, она должна вернуться домой», когда понимала, чего ей на самом деле хочется? Кроме того, Бидди, у нее никогда больше не будет такого шанса, как с Дугом. — Она повернулась и улыбнулась девушкам. — Он — красивый парень, кажется в два раза ее крупнее, ростом под метр девяносто. И Луиза, дочка миссис Портер, владелица ранчо, обещает ему работу получше и дом, в котором мы жили все это время. Мы его специально для себя построили. Кэти очень повезло, Бидди. Но самое главное, она счастлива и обещает, что приедет домой в следующем году или через год, ведь у Дуга есть деньги.

Бидди вздохнула и произнесла:

— Я так по ней соскучилась, Тилли.

— Я знаю, Бидди, но здесь у нее нет никаких шансов.

— Здесь ни у кого нет такого шанса. — Пег покачала головой. — Жаль, что ты не взяла с собой меня, Тилли.

— А ну-ка замолчите! — Бидди уже пришла в себя и, повернувшись к дочери, буркнула: — Я вчерась тебе толковала, больше никаких Тилли. Ты так и при других можешь ляпнуть.

— Будет тебе. — Тилли всплеснула руками и добавила: — Так приятно снова слышать

свое имя.

— Людям надо знать свое место, сколько раз можно повторять. — Бидди поднялась и пошла к пылающей печке, а Тилли повернулась к девушкам и состроила гримаску. Они в ответ улыбнулись.

Бидди наклонилась, взяла чайник с медной подставки и, выпрямившись, сказала:

— Я очень горевала, девуля, узнав о твоем горе.

Дочери закивали, подтверждая ее слова. Проходя мимо них и ставя чайник на стол, мать сказала:

— Похоже, тебе печаль на роду написана.

Боль, до того дремавшая в Тилли, проснулась и пронзила ее сердце. Закусив губу, она с трудом сдерживала готовые пролиться слезы, и Пег участливо положила ей руку на плечо.

— Мне надо умыться, — с трудом выговорила она. — Мы еще поговорим позднее.

— Ну да, ну да. — Бидди даже не обернулась. Девушки молча наблюдали, как она, все еще едва сдерживая слезы, выходила из кухни.

В холле никого не оказалось, и Матильда постояла минутку, стараясь взять себя в руки.

«Похоже, тебе печаль на роду написана». Наверное, Бидди права. Ведь она высказала вслух мысль, которая пришла Тилли в голову после смерти Мэтью. Ох, Мэтью, Мэтью! Неужели тоска по нему никогда ее не оставит? И все же чуть больше четырех лет назад, когда вынесли тело его отца, не она ли стояла в этом самом холле и говорила: «Ох, Марк, Марк!»

И еще был тот день, когда Тилли бежала к Симону Бентвуду, фермеру, чья жена недавно умерла, в полной уверенности, что он раскроет ей свои объятия. И что же она увидела? Симона в сарае, нагишом, утешавшимся с женщиной, гораздо выше его по социальному положению. Она тоже в чем мать родила. Та первая любовь умерла очень быстро, будто ее отрезали ножом. Но это была любовь, которую Тилли лелеяла с детства.

Потом последовали двенадцать лет с Марком в качестве его любовницы и хозяйки дома. И его она тоже любила. Да, и его тоже. Но что это была за любовь по сравнению с тем, что она дала его сыну? Нельзя сравнивать одну любовь с другой. Когда она есть, она заполняет все время, вот и все. Но сколько раз человеку дано любить? Тилли не знала. Зато она была твердо убеждена, что любила в последний раз.

Глава 3

Следующие дни после приезда прошли спокойно. Матильда втянулась в жизнь дома. За три недели ни разу не вышла за калитку. Дети тоже: они хорошо чувствовали себя в усадьбе. Сад стал для них целым миром. Артур и Джимми Дрю, а также новый кучер Питер Майерз вовсю баловали их.

Был еще грум, Нед Споук. Питер Майерз постоянно грозил побить его за то, что он постоянно бегает с детьми, изображая козла, как будто сам еще ребенок, а не тринадцатилетний подросток.

Именно тогда Тилли, опасаясь, что дети совсем одичают, заговорила с Анной об их обучении. Она решила взять это на себя, чтобы иметь хоть какое-то занятие. Конечно, Анна иногда пыталась выпустить домашние вожжи из рук, но старая привычка брала свое и, отдавая приказания, она всегда говорила:

— Ой, прости, Тилли, прости, пожалуйста.

Со временем эти извинения поднадоели Тилли, и она готова была сказать: «Ладно, продолжай командовать». Но в каком тогда положении окажется она сама? Дом принадлежал ей, как и все поместье и шахта… Шахта — совсем другое дело. Несколько дней назад она высказала пожелание съездить на шахту, чем повергла Анну и Джона в настоящий шок. Теперь шахта — не место для нее. Вдобавок, ею весьма разумно руководят управляющий с помощником.