Заговор гордыx

Малеин Никифор

– Тебе повезло – обратился аристократ к всаднику. – Обычно Юстин сам принимает донесения и решает, что мне докладывать, а что нет. И если допускает какого-то посланника лично, то не раньше, чем отдраит его в термах и разоденет, как на прием к благословенному императору.

– Поместье твое держится на традициях, господин – мягко, но непреклонно возразил «мастиф». – Вытащи из основания один камень, и все здание рухнет. Я не могу этого допустить.

– Хоть я здесь и хозяин, но истинный владыка этого места – мой управляющий. – Гонорий снова улыбнулся,

но гонца этот обмен любезностями не впечатлил. Он стоял, угрюмо глядя на владельца «Львиного камня». – Что за известие ты должен мне передать?

– Префект Востока¹⁰ Федор сообщает, что в столице раскрыт заговор против императора Фоки. Его участники схвачены, допрошены, и показали, что ты – один из заговорщиков. Фока приговорил тебя к казни и лишению имущества. Императорская гвардия будет здесь к вечеру, самое позднее – к следующему утру. Беги и увози детей.

Гонорий сжал кулаки и заскрипел зубами. Юстин моментально налил в чашу горячего вина со специями и подал господину.

– Как я могу быть заговорщиком? Я шесть лет не выезжал из поместья. Кто обвинил меня?

– Знаешь ли ты патрикия Германа, свата покойного императора Маврикия? – спросил гонец.

Германа знала вся Романия. Главной его чертой (если не считать безмерного честолюбия) было умение нравиться толпе. Для жителей столицы он регулярно устраивал бесплатные представления. На Пасху и Рождество раздавал богатую милостыню. В самом центре Константинополя, недалеко от резиденции градоначальника, он организовал собственное присутственное место, где принимал просителей. По городу ходили слухи, что за умеренную плату Герман может решить любой вопрос. Где бы ни заводили разговор о патрикии, обязательно в компании находился человек, чья жизнь была бы спасена стараниями «великого человека». Завершались подобные беседы словами «Быть Герману следующим царем».

– Да, знаю. Год назад он был у меня в гостях.

– Ничего не было странного в его визите, господин?

Гонорий сник и зачесал седую голову.

– Наговорил он тогда… всякого. Будто зять его, Феодосий, сын покойного императора и наследник, не погиб, а чудесно спасся. Что вместо него убили другого – крестьянского сына, а сам он бежал в Персию, где скрывается и ждет момента, чтобы вернуть отцовский престол, занимаемый узурпатором. Герман просил помощи в отправке тайных посланий персидскому шаху. Я отказал. И так нахожусь в немилости при новом императоре.

– Так Феодосий жив? – радостно воскликнул Юстин.

– Сказки это все. Эзоповы басни. Герман воду мутит, чтоб сподручней было рыбу ловить. А может персы эти сплетни распускают, чтоб народ на свою сторону привлечь, и земли наши захватить. Не знаю. И не хочу знать. Я в эти игры не играю. Голова на плечах дороже.

– Скажи, господин, а не хотел ли Герман от тебя еще чего? – спросил посыльный.

– Денег хотел. Говорил, сильно поистратился.

– И ты дал?

– Дал. Два таланта¹¹ золота на пять лет.

– Когда Герману пригрозили пыткой, и потребовали назвать

тебя участником заговора, он сказал, что ты давал золото для свержения узурпатора Фоки.

– Вот змей! Порождение ехидны! – загрохотал управляющий. – Как смел он оклеветать человека, под кровом которого ел, пил, и в дружбе которому клялся?

– Юстин, остынь. Не время браниться. Время думать, как выбраться из передряги, в которую мы попали. Но перед этим скажи – обратился он к гонцу – как я могу доверять твоим словам? Ты не привез мне письма, написанного рукою Федора и запечатанного им. Наша с ним дружба широко извстна. Как узн'aю я, что твой приезд – не происки моих врагов?

– Письмо у меня было, но из Константинополя пришлось прорываться с боем. Я зарубил пятерых, однако лишился своей сумки. А то, что слова мои правдивы, докажет вот это – молодой человек протянул аристократу потертую золотую монету. Гонорий повертел ее в пальцах, перевернул. На одной стороне был изображен император Анастасий, на другой – львиная голова и крест.

– Да, все верно. Добрый знак. – Землевладелец подкинул монету большим пальцем, и она шлепнулась на массивную ладонь Юстина. – Оставь себе. Это одна из монет, отчеканенных моим прадедом в память о покупке поместья. У нее на реверсе вместо ангела изображен лев. Сохранилось только семь таких номисм¹². Все они хранятся у верных друзей нашего дома. Пусть одна будет и у тебя, Юстин.

Мастиф бережно, как величайшее сокровище, спрятал монету в пояс. Гонорий взял гонца за плечи и трижды поцеловал в щеки.

– Цари вознаграждают добрые вести, но армия научила меня другому. Истинной награды заслуживают горевестники, потому что предупрежденный вооружен. Как зовут тебя, друг?

– Гавриил, господин.

Аристократ открыл сундук и извлек из него тяжелый кожаный кошелек.

– Здесь сто золотых, Гавриил. Прими их в благодарность от меня. А сейчас обожди снаружи. Мне нужно поговорить с Юстином наедине.

Посланник благодарно склонился перед землевладельцем и вышел. Чувство опасности было для Гонория привычней покоя и расслабленности. Ощущение близкой битвы заставляло мысль работать ясно и четко.

– Труби в рог, старый вояка! Буди детей. Пусть слуги соберут их в дорогу. Объяви всем жителям поместья, что к вечеру у них будет новый хозяин. Пусть все, кто захотят, собирают пожитки и уходят в Ниссу. Рабов я отпускаю на свободу. Составь для них вольные письма. Уйдем через тоннель. Будь готов выступать через три часа.

– Идем в Александрию?

– Да. Попробуем сохранить нашу торговлю. Будут преследовать в Египте – уйдем в Карфаген. Я слышал Ираклий, экзарх Африки¹³ сильно недоволен узурпатором. А там – как Бог даст. Поторопись.

Когда за Юстином закрылась дверь, Гонорий взял заостренный тростниковый стержень для письма, обмакнул его в чернила и стал быстро царапать угловатые буквы на папирусе. Надо было предупредить египетского управляющего Стилиана, чтобы он спасал торговые корабли.