Заговор на Нуич-стрит
Шрифт:
– Что, нравится? – гордо подняла подбородок Крис.
Римо склонил голову к плечу, на секунду задумался и ответил:
– Да. Если будешь хорошо себя вести, я с тобой пересплю.
– Только об этом и мечтаешь?
– Не особенно.
– А если я против?
– Ты не против.
– Как ты уверен в себе!
– Уверен.
– Выпьешь что-нибудь?
– Нет, я на диете.
– Поесть я тебе не предлагаю, потому что никто не может ни войти сюда, ни выйти без разрешения Джетро.
– А мы с тобой можем.
– Нет, ничего не выйдет, все перекрыто. До полудня завтрашнего дня, когда все должны отправиться в тот самый дом, где ты, как говоришь, был.
Римо кивнул.
– Крис, какая твоя любимая кухня?
– Издеваешься? Итальянская.
– Я знаю один классный итальянский ресторан в Цицеро.
– Нам отсюда не выйти.
– Лассанья… Сыр истекает красным соусом…
– Я ее не люблю. Мне больше нравятся спагетти с устричным соусом, омар «фра диаволо» и телятина в вине.
– Там устрицы плавают в масле с чесноком… – сказал Римо.
– Давай, убьем охранника! – смеясь предложила Крис.
– Надень что-нибудь не такое прозрачное.
– Я пошутила.
– Омары купаются в озере красного соуса, и телятина тает во рту…
– Я надену плащ, – сказала Крис.
Проходя мимо лежащего в коридоре охранника, Крис в ужасе прижала ручку к губам.
– Я только шутила…
– Я знаю. Он просто прилег отдохнуть.
На цыпочках, смеясь и шикая друг на друга, словно дети, они спустились по лестнице. В гараже Римо позаимствовал у кого-то автомобиль, соединив напрямую провода зажигания.
– Ты просто ужас, – засмеялась Крис. – Когда Джетро обо всем узнает, тебе не сдобровать. И мне тоже.
– А корочки хлеба похрустывают, когда их отламываешь, чтобы обмакнуть в соус…
– Я знаю короткую дорогу в Цицеро, это мой родной район.
По дороге они болтали. Римо поглядывал на часы. Крис была влюблена в Джетро, она любила его, как никого никогда не любила. А мужчин она знала достаточно. Но в Джетро что-то такое было… Вот и в Римо что-то есть, но уж больно он умный. Понимает ли ее Римо? Римо понимал. Она влюбилась в Джетро еще до того, как он начал меняться – около трех месяцев назад – и любила его и сейчас, несмотря ни на что. Она не могла его разлюбить даже после того, как…
– Что?
– А, неважно. Не хочется говорить об этом.
– Ладно.
Машина мчалась вперед. Они помолчали, а потом Крис снова заговорила:
– Понимаешь, раньше я так не одевалась. А два месяца назад Джетро стал настаивать, чтобы я надевала всякие такие штучки. Как раз в то время он и начал проделывать странные вещи, вроде дыхательных упражнений и другой чепухи.
– А он вскрикивает, когда выдыхает воздух? – спросил Римо.
– Да, а ты откуда знаешь?
– Знаю. Прекрасно знаю. Слишком хорошо знаю.
– Ну, так вот, – продолжала Крис, погрузившись в себя и не обращая внимания на слова Римо. – А мне такая одежда вовсе не нравится. Мне хотелось хранить себя для Джетро, а он заставляет выставляться напоказ, как будто я драгоценное украшение. Мне это не нравится.
– Тогда одевайся так, как хочешь.
– Нельзя. Он говорит, чтобы я одевалась так, как он хочет, а иначе грозится уйти.
– Ну и Бог с ним.
– О, нет, я не могу без него. Он так мне нужен, особенно теперь. Ты не представляешь, как он занимается любовью! Так не может никто. Это не просто восхитительно, это до того ни на что не похоже, что даже страшно.
В ресторане Римо пил воду, а Крис дважды прошлась почти по всем блюдам меню. На обратном пути Римо остановил автомобиль на обочине, и прежде чем Крис успела воспротивиться, губы Римо прижались к ее губам, рука скользнула ей на живот, опустилась ниже, на бедро. Губы Римо уже ласкали ее грудь. Медленно, постепенно Римо пробудил в ней страсть и неукротимое желание, заставил ее, уже раздетую, просить, требовать, и наконец они соединились. Тело женщины пульсировало непереносимой жаждой удовлетворения.
– О-о-о! – стонала она, упершись головой в дверцу. Обнаженное извивающееся тело оставляло влажные следы на виниловой обшивке сиденья. Ногти ее впивались ему в спину и шею, глаза открывались и закрывались, рот судорожно дышал, вскрикивал и кусался. Ноги стучали по рулю. Она била кулачками Римо по голове, бедра требовательно вздымались. Наконец она достигла апогея, и Римо двумя мастерскими движениями привел ее к финалу с криком и всхлипываниями.
– О-о. О-о… Еще! Еще…
Расслабившись до состояния желе, Крис целовала ухо Римо, а он пробежал языком ей по шее вниз до торчащего розового соска и снова принялся воспламенять в ней страсть, все более непереносимую, со скоростью и фрикцией, редкими для нетренированного должным образом любовника. Так силен был огонь страсти, что она вдруг напряглась, тело вытянулось в струнку, на секунду замерло без движения. Лицо исказилось в гримасе беззвучного крика, и она бессильно рухнула на сиденье в слезах счастья и нечеловеческого удовлетворения. Крис долго не могла вымолвить ни слова, и наконец заговорила хриплым голосом:
– Римо, о, Римо! Никогда, ни с кем так не было, Римо. Это чудо!
Римо приласкал ее и помог одеться. Прильнув к нему, она так и просидела всю обратную дорогу до Чикаго. Они въехали в город и проезжали мимо небольшого парка, когда Римо спросил:
– Хочешь прогуляться?
– Да, дорогой, но это же негритянский квартал…
– Не волнуйся, все будет в порядке, – сказал Римо.
– Ну, не знаю… – с сомнением произнесла Крис.
– Ты мне доверяешь, конфетка моя?
– Ты назвал меня конфеткой?! – обрадовалась Крис.
– Ты веришь мне?
– Да, Римо, да!
Они шли по парку, заваленному пустыми бутылками, с обломанными деревьями и выдернутыми кустами. Карусели и качели детского городка были поломаны и покорежены. Пьяный чернокожий верзила отсыпался под садовой скамейкой.
Крис улыбнулась и поцеловала Римо в плечо.
– Это самый красивый парк в мире. Как здесь хорошо! Какой воздух!
Римо не ощущал ничего, кроме вони от выброшенного из окон мусора.
Они сели на скамейку, Римо прижал ее к себе. Крис почувствовала себя уютно, в тепле и безопасности.