Шрифт:
1
– Братьев Карамазовых расстреляли.
– Не может быть.
– Может.
– Когда?
– Вчера вечером.
– Но вчера у младшего Карамазова был день рождения…
– Вот на дне рождения, когда все три брата собрались вместе, их прямо за праздничном столом и…
– А охрана? И ведь там же народу было полно, свидетели…
– А убийца и не скрывался. Подошел к имениннику, сидящему рядом со своими старшими братьями, поздравил. Открыл подарочную коробку и достал оттуда пистолет. В упор расстрелял всю обойму. На троих семи пуль за глаза хватило. Все братья наповал. Охрана ничего не успела сделать. Убийца к жертвам был ближе всех…
– Его взяли?
– Да. Отстрелявшись, он сразу же поднял
– Что это за идиот?
– Это бухгалтер Карамазовых – Малькович.
– Малькович?
– Малькович…
Я откинулся на спинку кресла. Какая неожиданная развязка. Пол года я занимался делом Карамазовых – алюминиевых королей. Объездил два десятка городов в трех странах. Был на добывающих и обрабатывающих предприятиях, встречался с разными людьми – с менеджерами, бандитами, милиционерами. Собрал несколько томов документов – банковских проводок, финансовых отчетов, выписок из уголовных дел. А еще у меня на руках сотня часов записей разговоров с посвященными в дело Карамазовых. Оно было не таким уж сложным. Братья с помощью шантажа или угроз скупали по заниженным ценам интересующие их предприятия, выстраивая свою алюминиевую империю. Если кто-то из владельцев или их представителей отказывался от сделки, то пропадал без вести. Как правило, ни тела, ни каких-либо указаний на причины исчезновения не обнаруживалось. Это был фирменный почерк Карамазовых.
Людям, попадающим в поле зрения алюминиевых королей, не помогала ни собственная охрана, ни государственные правоохранительные органы. Старший Карамазов сам имел юридическое образование, прокурорский стаж и множество друзей в этих самых органах. Средний отмотал несколько сроков и хорошо знал криминальную среду. Младшенький же не прошел ни университетских, ни тюремных коридоров – старшие братья уберегли. Отсутствие образования давало знать – он не соблюдал ни человеческих, ни воровских законов: бил, убивал, нередко лично, и делал это с наслаждением. Но соблюдал все-таки одно правило, которое старшие братья еще в детстве вколотили в его бестолковую голову – «Не оставляй свидетелей,… не оставляй свидетелей»…
В этом-то и была трудность с официальным расследованием дела Карамазовых. Прямых свидетелей преступлений алюминиевых королей на поле бизнес-брани не оставалось. Косвенные же боялись, что их постигнет участь прямых. А все документы по переходу собственности были оформлены юридически правильно, по закону. И за каких-то семь лет братья построили действительно империю. В нее вошли предприятия, которые добывали и транспортировали сырье, заводы, которые его обрабатывали, выплавляли из него алюминий. А еще электростанции, снабжающие заводы необходимыми энергетическими мощностями. И еще фабрики, специализирующиеся на выпуске изделий из алюминия. В моих архивах было несколько таких: кусок авиационного профиля, катушка электрического провода и даже тюремная миска. На всех этих предметах красовалось клеймо «Братья Карамазовы». Кровавое клеймо. По моим данным в ходе сколачивания алюминиевой империи погибло более шестидесяти человек: владельцы предприятий, наемные менеджеры, члены их семей, а также охранники и рядовые работники, случайно оказавшиеся в момент преступления рядом с жертвой.
Официальное расследование карамазовского дела не раз открывалось, откладывалось, закрывалось и снова открывалось. И снова закрывалось. Оно не продвигалось ни на миллиметр. И из-за отсутствия свидетелей, и из-за связей старшего Карамазова. А они, чем дальше, тем все более становились обширными. Самый образованный из «соимператоров» дружил уже не только с бывшими однокурсниками и коллегами по прокурорской работе, но и с известными политиками. Он не стеснялся телекамер и даже слыл щедрым меценатом среди творческой элиты.
Безусловно, старший Карамазов был умен. Он прибирал к рукам не только предприятия, несущие прямую прибыль, но и те, что могли способствовать этому процессу. Он даже хотел купить газету, в которой я работал – лучшую, самую тиражную газету страны. Старший Карамазов лично, но, конечно, с толпой охраны, приходил в редакцию. Журналисты из всех комнат выглядывали в коридор, чтобы посмотреть на возможно своего будущего хозяина – толстого борова с маленькими хитрыми глазенками.
Переговоры не состоялись. Акционеры напрочь отказались продавать газету. И сразу же почувствовали серьезность намерений и аргументов Карамазовых. Во время отпуска, на охоте в джунглях Мозамбика, пропал заместитель главного редактора. А еще через неделю за городом нашли пустую машину так и не доехавшего до редакции нашего директора по маркетингу. Ни первого, ни второго тела обнаружить не удалось. Фирменный почерк Карамазовых…
А потом последовало новое вежливое обращение к акционерам уступить газету. Карамазовым. Недорого.
Вот тогда мне – одному из корреспондентов, специализирующихся на расследованиях, – и было поручено «дело Карамазовых». О том, кто именно будет заниматься им, главный редактор никому не сообщил, даже акционерам. Сам я официально уволился из газеты. Стал для всех независимым журналистом. На некоторое время мое имя не должно было иметь прочной связи с нашей газетой. Зарплату я стал получать через один из банков. И не на свое имя, а просто по кодовому слову. Называл его, и мне выдавали деньги без предъявления каких-либо документов.
Днем и ночью я копал, копал, копал на Карамазовых. Мы должны были устранить эту угрозу. Угрозу для нашей газеты и, по большому счету, угрозу для всего общества. Такие, как Карамазовы, сами никогда не останавливаются. Прибрав алюминиевую отрасль, они выберут себе следующую цель, а потом следующую, и следующую. А это значит – будут трупы, трупы, трупы.
Чтобы их не было, по крайней мере в нашей газете, на время моего расследования акционеры начали переговоры, торг с Карамазовыми. Проводились акционерные собрания, консультации с юристами, экономистами. Время шло. А я работал. Месяц за месяцем. Пол года. У меня не было таких ограничений, как у правоохранительных органов, и в моем архиве собиралось все больше настоящих свидетельств, которые легко связывались с официальными справками и отчетами. Не бывает так, чтобы по десяткам эпизодов уж совсем бы не было свидетелей. Просто люди очень боялись. Но они и ненавидели Карамазовых. И потому, хоть и не под протокол, говорили, рассказывали о виденном, слышанном. Мне удалось даже найти, сфотографировать и перепрятать часть останков жертв Карамазовых.
Я получил и копии материалов из официального, в очередной раз замороженного дела Карамазовых. Отстраненные, переведенные на другие дела следователи охотно делились со мной информацией:
– Может, хоть тебе удастся это безобразие на свет божий вытащить…
Я торопился. Чем дальше, тем больше старший Карамазов начинал нервничать и вот-вот мог вновь перейти на более привычные ему пути решения проблемы покупки бизнеса. Как ни старался я быть очень осторожным, но мой интерес к делу Карамазовых все же не мог оставаться незамеченным. Сначала на меня не очень обращали внимание – мало ли журналистов вьется вокруг алюминиевой империи: ходят на презентации, берут интервью, пишут статьи о значении алюминиевой индустрии в социальной жизни страны. Но по прошествии времени, видимо, моя активность стала уж слишком бросаться в глаза. И как-то в баре ко мне подошел совершенно незнакомый человек:
– Хорошее пиво?
– Ничего.
– Знаешь, друг, а не лез бы ты в дела Карамазовых. Зачем тебе неприятности? Пей себе пиво. Наслаждайся жизнью…
Совет этот я, конечно, проигнорировал. Но когда две недели назад прямо у дома демонстративно взорвали мою машину, мы с главным редактором решили, что мне необходимо перейти на конспиративное положение. У меня уже было достаточно материала и чтобы подготовить цикл публикаций об алюминиевой империи, и чтобы при необходимости отстоять свою позицию в суде. И я снял на чужое имя квартиру, перестал появляться в привычных для себя местах, засел за компьютер. Первая страница готова. Вторая. Третья… Пятнадцатая… Тридцатая…