Заговор во Флоренции
Шрифт:
Наконец за дверью послышался легкий шорох шагов, а потом хриплый дрожащий голос:
– Кто там?
– Донна Лючия? – крикнула Анна, удивившись, что сама старуха подошла к двери. – Вы меня слышите, донна Лючия? Это я, синьорина Анна. Я получила ваше приглашение.
Послышался грохот, словно там, за дверью, двигали мебель. Наконец лязгнули несколько засовов, открылась дверь и в узкой щели показалось морщинистое лицо донны Лючии.
– Это вы? – спросила старуха, пошире раскрывая дверь, чтобы в нее можно было протиснуться. Впустив Анну, донна Лючия быстро закрыла дверь на кучу засовов различной величины (их было не меньше дюжины). Большинство замков было, по-видимому, снято с других дверей
– Извините, синьорина Анна, – сказала донна Лючия, тяжело дыша и опираясь на трость. Потом, вытерев шелковым платком капельки пота на лбу, поправила черную кружевную накидку и выпрямилась, – что не встречаю вас должным образом. Для меня наступила черная полоса в жизни. Все слуги разбежались или изгнаны из города, кого-то вообще нет в живых. А моя семья… – Она в отчаянии махнула рукой. – За несколько дней я потеряла больше родных – племянников, двоюродных братьев, зятьев, – чем за всю прошлую жизнь. Жизни, которая еще у меня осталась, не хватит, чтобы соблюсти траур по всем убитым родственникам. Я единственная из гордой семьи Пацци, кто может защитить дом от мятежников. Не проходит и часа, чтобы они не пытались сюда ворваться. С каким бы удовольствием они разобрали весь дом по камням. Но пока я жива, этому не бывать! Больше ста лет семья Пацци владеет этим домом, а корни нашего рода уходят в глубь веков. Дальше, чем семейство Медичи. Вам это известно, синьорина Анна?
– Нет, донна Лючия, – мягко ответила Анна, стараясь не смотреть на дырки в кружевах и пятна на платье донны Лючии. Сколько же времени она живет здесь в одиночестве?
– Передайте это Лоренцо. Расскажите им, этим Медичи, которых так любят в городе. – В подтверждение своей мысли она стукнула палкой по полу. Всего пару недель назад на стук сбежались бы слуги, готовые исполнить любое ее желание. Сейчас дом был пуст. – Не думайте, что я позвала вас, чтобы жаловаться на судьбу. Я хочу поговорить с вами. Не здесь, конечно. Поднимемся ко мне, синьорина Анна.
Донна Лючия махнула тонкой костлявой рукой и зашаркала по мраморному полу. Ее шаги гулко отзывались в каменных сводах здания. Пройдя вестибюль, Анна случайно бросила взгляд в столовую. На длинном столе стояли тарелки, блюда, бокалы – немые свидетельства недавней кипучей жизни. На полу валялись светильники, на столе – осколки разбитого кувшина. Стулья лежали опрокинутыми, словно недавно находившиеся здесь люди вдруг сорвались со своих мест и спешно бежали. Это было грустное, удручающее зрелище, усугублявшееся контрастом с ярким солнечным светом. Потрясенная, Анна отвела взгляд и вслед за донной Лючией поднялась вверх по лестнице. Следы разрушений были повсюду. Свечи в светильниках давно прогорели, оставив на полу желтые пятна от воска. Повсюду лежал толстый слой пыли, с люстры свисала паутина. Дворец Пацци превратился в дом призраков.
– Входите, синьорина Анна, входите, – твердила донна Лючия, шаркая по полу. Из открытой двери проникал свет от лампады, освещая мрачный коридор.
– Входите. Здесь мы можем поговорить.
Дождавшись, когда Анна войдет в помещение, она закрыла дверь на засов, боясь, что кто-то вломится к ним.
– Как вам нравится эта комната? – спросила донна Лючия. Прошаркав к креслу, она, кряхтя, опустилась в него.
Анна оглядела помещение. Когда-то это была красивая комната, но следы запустения были и здесь. На кровати в беспорядке были разбросаны грязные подушки и простыни. Столбцы кровати с прекрасной резьбой покрывал густой слой пыли, а балдахин из
– Это бывшая комната Джованны, – сообщила донна Лючия. Анна это уже поняла. – Сейчас здесь живу я. – Она показала рукой на кресло и пяльцы. – Когда Джованне становилось лучше, она сидела здесь и вышивала. Вы видели гобелены внизу, в прихожей, синьорина Анна? Они вышиты рукой Джованны.
– Да, я видела, – ответила Анна, вспомнив Циклопа, пожирающего спутников Одиссея. – Они чудесны.
– Да, Бог одарил ее талантом, который мы не сумели оценить. Теперь слишком поздно. Она, бедняжка, мертва и лежит в холодной могиле. Но, может оказаться, что о ее работах еще вспомнят… – Она погрузилась в свои мысли. – Мы обе, синьорина Анна, потеряли самых близких нам людей: я – любимую дочь, вы – любимого человека, вашего будущего супруга. Они пали от руки одного человека. Это связало наши судьбы.
Анна, пораженная ее словами, уставилась на донну Лючию. Сердце учащенно забилось. Значит, она что-то знает о Козимо и хочет рассказать ей о нем. Возможно, у нее есть новые сведения, которые помогут доказать невиновность Джакомо?
– Вы все знаете? Кто рассказал вам об этом?
– Рука убийцы мне подсказала, – прошептала донна Лючия. – Я прочла его дневник.
С трудом поднявшись в кресле, она проковыляла к кровати и что-то достала из-под матраца.
– После смерти Джованны я нашла в комнате в доме Медичи, где она провела ночь, этот дневник. Она спрятала его под матрацем.
Донна Лючия вынула переплетенную в коричневую кожу тетрадь.
– Я знаю, он тоже искал дневник в ее комнате, но не осмелился копаться в постели покойной. Должна сказать вам, что он очень любил Джованну.
У Анны пошел мороз по спине, когда донна Лючия сунула ей в руки тетрадь. Да, это наверняка тот самый дневник, о котором говорила Джованна и который собиралась показать ей в день смерти.
– Что в нем? – спросила Анна, не раскрывая тетрадь.
– Читайте сами, синьорина, – шепотом произнесла донна Лючия, подойдя к Анне так близко, что в нос ей ударил сладковатый старушечий запах. – Прочтите слова убийцы и все сами узнаете. О его ненависти к Пацци. О Джованне. О вас. Читайте скорее, пока не стало слишком поздно.
– Но если вы все знаете, почему не рассказали Лоренцо? – спросила Анна, так и не открыв дневник. – Почему вы не доверились ему?
– Что бы это изменило? – спросила донна Лючия, искоса поглядывая по сторонам, словно боясь кого-то. – А теперь читайте.
– Вы могли бы спасти жизнь вашим родным.
– Кто бы мне поверил? Его слово весомее моего. По притворству ему нет равных. А теперь читайте.
– Донна Лючия, в ваших руках была неопровержимая улика – почерк убийцы. Вам бы поверили, не сомневаюсь.
– Мне надо было спрятать дневник. Он не должен знать, что дневник у меня. А сейчас читайте же наконец!
С тяжелым вздохом Анна открыла тетрадь. Тут ее осенило:
– А вашему сыну Джакомо не стоило бы тоже почитать дневник? Тогда ему было бы легче убедить Лоренцо в своей правоте. Кстати, где он сейчас?
– Не знаю, и это… – Донна Лючия смолкла, потом издала пронзительный крик.
– Я здесь, синьорина Анна, – раздался мужской голос. Стена у камина зашевелилась, и из нее через потайную дверь вышел человек. Это был Джакомо де Пацци.