Заговоренные клады и кладоискатели

Художник Леонид Безрученков

Пожалуй, на всей земле нет такого человека, который в какой-то период своей жизни не мечтал бы найти клад.

Под словом «клад» люди понимают прежде всего серебряные или золотые монеты, предметы или разную утварь из этих металлов, реже — драгоценные камни. И, случается, находят. То в горшках, то в бочонках, то в хорошо упакованных водонепроницаемых свертках в огородах, при разрушении старых домов, рытье траншей, котлованов, или целые захоронения при раскопках городищ или курганов. За ними — судьбы тех или иных людей, племен, народов, их история.

Мы не однажды об этом слышали или где-то читали.

О кладах и кладоискателях ходят разные слухи, предания, легенды. Особенно богата ими наша русская, славянская земля. В каждой местности есть свой миф о кладах, свое представление о них. Мы живем в мире мифологии с детства. Спроси любого — и любой может тебе на эту тему что-нибудь рассказать, вспомнить какой-нибудь эпизод из чьей-либо практики. Но все это будут отдельные случаи, жизненные отрывки, фрагменты, почти никак не связанные между собой.

Некоторые литераторы прошлого века (например, Н. Аристов, Д. Садовников, С. Максимов и другие), бывало, писали о кладах, но ныне их не издают, о них ныне редко кто знает. Литературы на эту тему сейчас вообще не сыскать, хотя это интереснейшая частица духовного богатства нашего народа.

И этот пробел восполняет книга, которую вы держите в руках.

Наш современник, широко известный русский поэт Владимир Цыбин около сорока лет (еще со своей ранней юности, со студенчества) занимается фольклористикой, в том числе и о кладах. Он по крупицам собрал уникальнейший материал, систематизировал и колоритным, сочным, неподражаемым языком изложил его на страницах своей рукописи, которую мы выпустили отдельной книгой. Тут и история, и предания, и сказочность, и фантазия, и магия, а если глянуть намного глубже — сама поэзия о кладах и кладоискателях.

Мне, как редактору, работалось с ней с превеликим удовольствием. Рад подчеркнуть, что такого издания еще не было ни в нашей стране, ни за рубежом.

Этой книге нет аналогов.

Владимир Чубатый

С древнеязыческих времен славяне верили в клады, верили, что подчинены эти клады черным магическим силам, что внутри этих кладов обитают души тех, кто их прятал, что золото может превращаться в человека ли, в зверя, вернее, принимать облик их: и сам этот клад опасен и может умыкнуть человеческую душу. Адское золото — черное и выплавлено из заблудших душ.

Сокровища свои древние славяне поручали опеке особого духа — змея Горыныча. Эти клады лежали в горах, в пещерах, и сам змей-охранитель получил свое отчество Горыныч от слова «горы», то есть от духа горы.

В старой былине о Добрыне Никитиче сказывается:

Этот Горынычища похищал и людей. Так, у Добрыни он похитил любимую тетушку, так что он — и страж сокровищ и одновременно разбойник.

После принятия Русью Крещения вера в клады не исчезла, теперь вместо мифического змея охранителем кладов становится нечистая сила: бесы, подбесы, дух колдунов и разная нечисть. И сам клад из злата и серебра, из сокровища превращается в нечто колдовское. Вот отчего места, где спрятаны клады, считаются проклятыми. Проклятые еще и потому, что эти места являются для бесов как бы дверями в наш мир.

Бесы манят и соблазняют доверчивых и жадных до денег людей своей доступностью и дармовщиной, мол, нашел, отыскал и живи «кум королю и сват министру».

В «Сказании о Борисе и Глебе» о кладах и таких людях говорится:

«Аще бо или серебро, или злато скорено будет под землю, то мнози видят огнь горящ на том месте, то и тоже диаволу показушу сребролюбивых ради».

Так что это богатство от нечистого, и приобрести его можно, согласно христианскому представлению, только отдав свою душу на заклание. Однако история о кладах знает немало примеров, когда сребролюбивые заклинатели кладов пытались обойти или обхитрить дьявола — главного стража кладов.

Н. Аристов — один из лучших знатоков кладов в прошлом веке — писал о том, как дьявол старается через богатство сделать человека несчастным. «Мало этого, — пишет Аристов, — он смущает жадных, пользуясь их доверием к кладам, и приносит много неприятностей людям. Так, чтобы насолить благочестивому Авраамию Ростовскому, бес преобразился в воина и пошел к в. кн. Владимирскому, наговорив ему, будто Авраамий «налезе в земли сосуд медян, в нем же множество сосудов златых и поясов златых, и чепем не мощно цены уставити», будто на это сокровище, достойное княжеского господства, Авраамий и монастырь создал. Князь поверил бесовской выдумке, послал воина в Ростов, схватили подвижника, привели к князю; но у него оказалась одна власяница».

Таких рассказов немало сохранили древние документы. Так, в Печерском Патерике рассказывается, как великий князь Мстислав, тоже по чертовскому наущению, схватил двух иноков, якобы нашедших богатый клад в пещере и перепрятавших его, пока не объявилась неправда этого сыска.

Эти прискорбные факты говорят о том, что вера в спрятанные клады в древние времена была распространена повсеместно и даже среди князей.

И это не удивительно: славянские просторные, равнинные в основном земли — добыча степных хишников. Чтобы выжить, нужно было превращать свое нажитое имущество в клады и хоронить в земле и пещерах, а для оберега поручать их духам-охранителям, а позже — бесовской нечисти.

Уже в VI веке Маврикий свидетельствует об обычае славян: «Они скрывают необходимые вещи под землей, не имея ничего лишнего наружи, и живут, как разбойники».

Это одно из первых указаний о тесной связи кладовства с разбоем. В те времена почти вся славянская земля была порубежьем, на котором сосредоточивались люди всякие, бродячие, разбойники, что и заставило говорить Гельмельда в XII веке о поморских славянах, что они имеют обыкновение хоронить все драгоценное в земле, в кладах. И еще замечает, что нигде так много не говорили о зарытых кладах и тайниках, как в этих землях, что зарывали они не только сокровища, но и хлеб (совсем как в годы продразверстки. — В. Ц.). Понятно, что немало хозяев этих сокровищ погибало при постоянных набегах и нашествиях степных орд или уводилось в полон. Нужно учесть и постоянные внутренние усобицы, малочисленность лесных дворов, разбой «отпускаемых в казаки» дружин (уже в XII веке!).