Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 20
Шрифт:
И она стала плакать и просить разорвать отношения с ее мужем. Потом она достала очень красивое и, видимо, дорогое колье и сказала: "Моя мама была состоятельным человеком, но это колье – все, что у меня от нее осталось. Колье это когда-то дарила моей прабабке сама императрица, и я думала, что подарю его своей внучке. Если Вы поклянетесь мне больше не встречаться с моим мужем, то я отдам вам нашу реликвию. Вряд ли он сможет вам дать столько денег, сколько стоит это алмазное колье".
Я никогда в жизни не видела подобной красоты. Огромные бриллианты искрились и переливались синими искрами. Будто завороженная, я глядела на это чудо. Мне кажется, в тот момент я бы отдала все что угодно за ту великолепную
Когда она ушла, я надела колье. Оно было прохладным и тяжелым. Я стала соображать, сколько же оно может стоить. Вечером позвонил мой любовник и сказал, что он купил шампанское и сейчас будет у меня. Я жалобным тоном стала ему говорить, что у меня невозможно болит голова и что я не хочу, чтобы он видел меня с кислой миной. Услышав, что я больна, он сказал, что тем более придет. Тогда я твердым тоном категорически сказала, что не хочу, чтобы во время моей болезни кто-нибудь был рядом со мной. Я знала, что металл в моем голосе всегда действовал на него безотказно. Он всегда избегал ссор со мной.
Неделю, потом еще одну я водила своего любовника за нос и избегала с ним встречи под разными предлогами. Видимо, я разбудила в нем ревность и он стал подозревать меня в измене, потому что однажды пришел ко мне без всякого предупреждения. У него был ключ, и он зашел без звонка. Начались утомительные, душераздирающие разборки, но я пыталась сдержать обещание, данное его жене. В общем, я сказала ему, что больше мы встречаться не будем, потому что я тоже хочу замуж и меня больше уже не устраивает положение любовницы. Виктор Андреевич то белел, то краснел, и я уже стала опасаться, как бы его не хватил удар в моей квартире.
Почувствовав мою решительность, он испугался и стал говорить мне, что готов развестись со своей супругой. Мол, дети у них уже взрослые, любовь давно ушла и что он сегодня же скажет обо всем этом своей жене. Тогда я ему сказала, что не хочу разбивать семью и прошу его больше ко мне не приходить.
И тут он заявил, что, если я его брошу, он поломает мне карьеру и заберет все, что подарил за эти годы. А если я соглашусь за него выйти замуж, то он сделает меня богатой и счастливой. "Что для тебя сделать, скажи", – спрашивал он меня как ненормальный.
Чтобы поскорей от него отвязаться, я ему сказала: "Сейчас идите домой, а я подумаю, как нам дальше быть". Он без возражения оделся – видимо, боялся разозлить меня еще больше. На другой день мой любовник заявился очень рано, и я поняла, что он не пошел на работу. Каково было мое удивление, когда он вытащил бархатный футляр с алмазными серьгами от колье, которое отдала мне его жена в обмен на мою клятву. Серьги были ослепительно прекрасны. Они были усыпаны огромными бриллиантами, с рисунком, повторяющим сложный узор, как и у колье. Это было испытание, которого перенести я не смогла. Я взяла серьги и спросила, есть ли у него еще что-либо подобное в качестве свадебного подарка для меня. Видя, что я опять с ним ласкова, он обрадованно сказал: "Найдется".
Тогда я поставила ему условие: если я выхожу за него замуж, то он обязан оградить меня от встреч со своей женой. Обязан обеспечить меня уже при своей жизни и что мы должны будем съехать с этой квартиры. Он обещал выполнить все мои условия.
На другой день он позвонил мне и сказал, что жена уже знает о его решении и что он подал заявление на развод. А через час после его звонка пришла его жена. С ней была старушка. Увидев ее, я для себя твердо решила, что ни за что не верну ей ее украшения. Ведь никто не видел, как она мне их передавала. Но про украшения разговора не было. Его жена спокойно прошла в комнату и села в кресло. Возле нее встала старуха. Глядя мне прямо в глаза, жена Виктора Андреевича сказала: "Я хотела все уладить добром, но тебе не знакомы понятия совесть, честь, стыд. Такие, как ты, идут по костям и готовы лечь спать со стариком за подарки и деньги. Я знаю, что ты выпросила у моего мужа серьги моей прабабки, потому что ты никого не боишься, даже Бога. Ты клялась на Библии, и ты клятвоотступница, а нет большего греха, чем обмануть Бога. Видимо, ты уверена, что Его нет, но уже сегодня я тебе докажу обратное. Вот эта пожилая женщина – одна из тех, кто умеет молитвой поднять больного, а если нужно, то здорового сделать больным. Я заплатила ей, чтобы она отомстила тебе не только за мои слезы и унижения, но и за то, что ты клятвоотступница перед Господом Богом. И поверь, пощады тебе не будет".
После этих слов она встала и пошла к двери. Щелкнул входной замок, и я поняла, что она ушла, оставив меня наедине со старухой в черных одеждах.
Неожиданно я почувствовала, как подо мной стал покачиваться пол и я стала наклоняться из стороны в сторону, как Ванька-встанька, который был у меня в детстве. Подобное я видела по телевизору во время сеансов Кашпировского, когда люди крутили туловищем, руками или головой. Но здесь, у меня дома, было совсем не так. Со стены с грохотом упала картина, а я ясно чувствовала, как по комнате гуляет ветер, хотя сквозняка не было и все окна были закрыты. Голова моя закружилась, и я, чтобы не упасть навзничь, стала приседать на пол, держась за косяк двери. Бабка подошла ко мне так близко, что я почувствовала ее холодные руки на своем затылке.
Она отрывисто произносила не то слова, не то молитву. Некоторые фразы я почему то до сих пор хорошо помню:
Пойди, осиновый кол, из ее темени в пол,
Я ее леплю, я ее сгублю, мозги ее изопью и т. д.
Всего я не помню, но все последующие слова наводили на меня необъяснимый ужас, а главное, я не могла в тот момент пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело мое было окаменелым, я все слышала, а встать с пола не могла.
Не помню, как она ушла, не знаю, сколько я провалялась на полу. Потом, уже позже, я то приходила в себя, то снова теряла способность соображать. В очередной раз я очнулась посреди проезжей части улицы. Водитель автомобиля, высунувшись из окна, материл меня на чем свет стоит. Мне стало страшно, когда я поняла, где стою и что мимо меня несутся машины.
В общем, если говорить коротко, я стала постоянным пациентом психушки. Конечно же, у меня бывают длительные прояснения, как, например, сейчас. И то я не уверена, допишу ли свое письмо или меня снова переклинит.
Я очень изменилась и постарела. Моей ненормальностью воспользовались люди, которые занимаются продажей квартир, и теперь у меня нет ничего своего. Колье и серьги пропали. То ли их забрала жена Виктора Андреевича, то ли кто-то украл – я не знаю. Но я знаю теперь совершенно точно, что Бог есть и есть люди, которые могут вылечить или покалечить. Вашу книгу мне дала наша санитарка, и я ее зачитала до дыр. Она не раз уже омыта моими слезами.
Наталья Ивановна, миленькая, я давно уже раскаялась и уже довольно настрадалась. Спасите меня, я больше не могу. Мой адрес больницы… Я буду ждать если не помощи Вашей, то хотя бы ответа.