Заградотряд Его Величества. «Развалинами Лондона удовлетворен!»
Шрифт:
Но после отражения британского нашествия на Санкт-Петербург весной 1801 года император Павел Петрович провозгласил независимость русской политики от европейского мнения и произнес историческую фразу:
– Немытая Европа нам не указ, а кому сие не по нутру, тот сам себе злой дурак! [9]
Времена менялись, и вместе с ними менялись люди. Мой прадед принимал участие в двух войнах, и если с первой вернулся в сержантском чине, то со второй пришел уже капитаном, георгиевским кавалером и кавалером других боевых орденов. Бесплатное образование позволило подняться ему от самых низов до высших слоев общества и считаться
9
Это официальная и рекомендованная к распространению версия знаменитого высказывания императора Павла I. Документально же зафиксированное изречение гласит: «Какая-такая Европа, Михаил Илларионович? Да на х… я вертел твою Европу».
Это ли не стало показателем того, что в Российской империи на самые верха пробиваются исключительно талантом и способностями, но никак не с помощью связей и происхождения.
«Мои подданные являются людьми благородными уже по праву рождения!» – так сказал другой великий император – Николай Павлович, продолживший дело отца и вознесший страну к небывалым вершинам процветания.
А еще мы любим Россию не только за все описанное выше. Мы ее любим просто за то, что она у нас есть. И этого достаточно…
(Сочинение Елизаветы Самохиной удостоено Похвального листа от Военного Министерства, и полный его текст был опубликован в газете «Нижегородские ведомости» 2 июня 1925 года.)»
Глава 14
– Ты, Миша, натуральный вредитель и враг народа, – после дружеских посиделок, на которых отпраздновали новое звание Нечихаева, Федор Иванович Толстой постарался остаться с новоиспеченным героем с глазу на глаз и теперь сурово тому выговаривал: – Что за бордель ты тут устроил, Миша? Вместо того, чтобы спокойно и тихо отстреливать британских лордов, вами организованы полноценные боевые действия с многократно превосходящими силами противника.
Мишка оценил замаскированную под выволочку похвалу. Майор Толстой сам отличался живостью характера и сейчас попросту завидовал пропущенным приключениям. Завидует, а вслух этого сказать не может – несолидно при его звании.
Да, они нынче оба майоры, но для понимающего человека майорский чин в Красной Гвардии куда как выше генеральского в какой-нибудь инфантерии или кавалерии и примерно равен полковнику воздушной гусарии. Нечихаев как раз и был тем самым понимающим человеком.
– Да нормально мы воюем, Федор Иванович. Мне нравится.
– А зачем ты пытался ограбить Банк Англии и кофейню Ллойда?
– Скажете тоже… ограбить, – обиделся Мишка. – Мы предотвратили вывоз материальных ценностей, и если бы к противнику не подоспела подмога, то вообще могли их спасти. Да что уж теперь рассуждать.
– Между прочим, бой с применением ручных ракетометов на одной из центральных улиц Лондона прямо указывает на присутствие в городе частей нашей армии. Ракеты на мародеров не спишешь, и британцы обязательно сделают выводы.
– Как будто они до этого не догадывались, – рассмеялся Нечихаев. Тоже мне загадка природы. Да чтобы сделать такие выводы, достаточно достать пулю из любой простреленной мной или Николаем Павловичем башки!
При упоминании наследника престола Толстой построжел.
– Кстати, как себя цесаревич показал? Открою страшную тайну – именно государь император негласно одобрил урок так называемой «политики прямых действий» в полевых условиях. Ну, или в городских, если тебе так будет угодно.
– Я догадывался об этом с самого начала.
– Но ты не ответил на мой вопрос.
– Про Николая Павловича? Хороший у государя императора наследник, пусть не беспокоится. Через пару лет я бы ему доверил командование взводом, а еще через пять – дал какое-нибудь захудалое государство вроде Голландии или Пруссии. Или сразу будем рассчитывать на Францию?
– И об этом догадался? Молодец.
– Спасибо за комплимент, Федор Иванович. У меня были хорошие учителя, и вы – один из них.
– Тебе тоже спасибо, Миша.
– Я вот что думаю. – Нечихаев поймал взгляд майора Толстого и улыбнулся какой-то хищной улыбкой. – Корону с головы Наполеона будем снимать аккуратно или как получится?
– Война идет, Миша, и тут уж не до галантерейного обхождения. Ну, ты понимаешь…
– Понимаю, причем очень давно это понимаю.
– Спасибо еще раз.
– Да пока не за что. Вот сделаем дело, тогда и станем разбираться с благодарностями. Кстати, Федор Иванович, вы не слышали, где теперь пребывает Денис Васильевич Давыдов?
– В свое время вы, как мне показалось, неплохо дополняли друг друга. Так?
– Было дело. И где же он?
– А где во время войны должен быть морской офицер? Конечно же, на палубе боевого корабля. И по его уверениям – это лучший в мире и самый грозный корабль. Во всяком случае, никто, кроме Дениса Васильевича, не решился принять под командование то чудовищное безобразие, по недоразумению или попущению божию не тонущее в воде. И знаешь, Миша, мне почему-то кажется, что мы скоро услышим про капитана третьего ранга Давыдова. Кто сказал, будто военно-морских партизан не бывает?
С точки зрения привыкшего ходить под парусами человека, «Ласточка» действительно выглядела сущим безобразием, но ее командир вызвал бы на дуэль любого, посмевшего это высказать. Отсталые люди не имеют права ни глумиться над чудом технической мысли, воплощенном в металле, ни жить после такого оскорбления. А суеверия пусть оставят для черных кошек. Гроб плавающий, видите ли… сволочи.
Да, «Ласточка» чуть-чуть похожа на огромный гроб, ну и что? Более совершенной формы не придумать, а плохих примет должен бояться неприятель, обнаруживший «истребитель» на позиции пуска самодвижущихся мин. По четыре минных аппарата на каждый борт! Это, господа, внушает! И две ракетных установки по двадцать семь направляющих. Сила, способная отправить в гости к морскому царю любой из ныне существующих линейных кораблей любого флота.
В истребители «Ласточку» определили в Адмиралтействе после долгих споров. Ни один из рангов новинке не подходил, поэтому решили утвердить особый, для единственного корабля. Так Давыдову не впервой обкатывать и испытывать в бою новшества – как-никак был первым командиром первого в мире военного парохода. Сейчас и вспоминать смешно, как тогда гордился невиданной мощью деревянного недоразумения…
Ну что же, пройдет еще несколько лет, и таким же наивным будет выглядеть восхищение клепаной броней и наклонными бортами, способными отразить вражеские ядра без малейшего для себя вреда. Пусть так и будет, но сегодня нефтяные котлы истребителя выдают бешеную скорость в девятнадцать узлов из двадцати одного обещанного, и горе тому англичанину, что слишком поздно увидит стелющийся низко над водой дым. Впрочем, если и разглядит, то это ему не слишком поможет.