Загробный
Шрифт:
Подобные магазине есть и в Москве, и во многих городах. Достаточно сказать, что емкость российского рынка книжной розницы, по оценкам аналитиков, достигает сегодня 2 млрд долларов. Согласно исследованию, проведенному компанией Discovery Research Group (DRG), последние три года этот показатель постоянно рос. В то же время эксперты сходятся во мнении: книжный рынок России далек от насыщения, просто не все магазины умеют продавать свой товар.
Мои рассуждения о величии первой родины в области книг и туалетов не успели набрать обороты, как за окном замелькали строения Северной Пальмиры. От своего Кацрина до Бен-Гуриона я ехал с пересадкой больше четырех часов, от Москвы до Питера комфортно добрался за три часа пятьдесят минут.
Вокзал порадовал обилием дам с плакатами: "Сдаю квартиру", "Сдаю комнату". Эх, вот бы в Москве так было! Приценился, выбрал однокомнатную квартиру в Купчино за $40 в сутки. На метро добрались быстро. Квартирка не хуже гостиничной: студия, подогреваемые полы, кухонная утварь, холодильник, телевизор, все необходимое. Заплатил за пять дней, еще раз посетовал, что в Москве подобная услуга доступна только через посредников. Там тьма объявлений, но все они сводят к посреднику, требующему 150 долларов за адрес хозяйки. Причем, без гарантий, что я с этой хозяйкой договорюсь.
Питер есть Питер. Не даром единственная приличная программа ТВ "Культура" находится тут. Город чистенький, как умытый: дворники тут получают казенное жилье, которое через десять лет переходит в их собственность. За билетами в театры - очередь. Вечерами люди гуляют по Невскому. В магазине "Океан" сто сорок сортов рыбы, начиная с байкальского омуля и кончая дальневосточной белугой. Цены на продукты и вещи щадящие, с московскими не сравнить. Много собак на поводках - символ растущего благополучия. Зарплата продавца в том же "Буквоеде" 400 долларов при нагрузке сутки через трое. У метро просвещение встретил электрика, ремонтирующего светофоры. Он подключил ноутбук к распределительному щиту и вычислял причину неисправности. Его зарплата превышает тысячу долларов.
Когда я уезжал, город кишел беспризорниками, а бандитские разборки вспыхивали в самых неожиданных местах. Нынче бомжат не видно, ворье поутихло (видно сферы влияния поделены прочно), жилищный вопрос для любого труженика отсутствует. Льготная ипотека и огромное количество новостроек решило его раз и навсегда. Вроде, все благостно. Но... "Я вернулся в мой город, знакомый до слез, До прожилок, до детских припухлых желез". Почему, откуда эта мандельштамовская тревога? Особенно в сумерках! "Я на лестнице черной живу, и в висок Ударяет мне вырванный с мясом звонок, И всю ночь напролет жду гостей дорогих, Шевеля кандалами цепочек дверных". Может потому, что утрами под окном старушки подбирают в кустах бутылки и жестяные банки из под напитков? Или из-за того, что в забегаловках торгуют водкой на розлив азейбарджанцы и армяне, а родители пьют пиво на детских площадках. Или все же потому, что в Израиле уже много лет как отучился вздрагивать вечером при виде встречной группы парней, а тут - вздрагиваю?!
Впрочем, дети, чьи родители пьют пиво, выглядят упитанными, одеты нарядно, играют раскованно. И не такие буйные, как наши... По крайней мере, в магазинах ведут себя сдержанно. Но вот нюанс - когда к ним обращаешься, всупают в общение опасливо, настороженно. Может, не зря я вздрагиваю в сумерках.
"Первый мах в творении всесилен был; вся чудесность мира, вся его красота суть только следствия. Вот как понимаю я действие великия души над душами современников или потомков; вот как понимаю действие разума над разумом. Беги, толпа завистливая, се потомство о нем судит, оно нелицемерно. Но, любезный читатель, я с тобою закалякался... Если я тебе не наскучил, то подожди меня у околицы, мы повидаемся на возвратном пути. Теперь прости.
– Ямщик, погоняй".
15
" ...Разве мог он предположить, что "вальтер" в боевом состоянии окажется в руке у негодяя? Если бы тот хоть из-за пояса его выхватил... Скорость и ярость рвали ему жилы. Смерть на смерть, белая неподвижность, на красное, залитое кровью стремление вперед. Яростный возглас: "Убей!" - на неясную мысль противника: "Я стану выше других, я поднимусь над людьми до высот сатаны!"
В последнем отчаянном порыве он прыгнул, вложив в прыжок всю свою силу. И в то же мгновение грянул пистолетный выстрел.
Раздался нечеловеческий, исполненный жгучей боли крик. Откуда такая жгучесть? Быть может, из-за разогретости пули. Пороховые гады накаляют ее, пуля летит горячей. (Уникальный вывод, теперь мы знаем, почему человеку больно, когда в него попадает пуля. Прим.авт.) Пуля, горячая, страшная пуля... Она просвистела у его виска".
Около моего виска "просвистела" муха. Большая, навозная. Возможно, горячая. Я взял книгу, прошел на кухню и аккуратно положил ее в мусорное ведро. Мелькнула мысль написать собственный детектив. Я начал бы его так:
"Шел снег и два человека. Один в пальто, а другой - в ФСБ.
Тот, что в пальто, двигался с неожиданной для пожилого мужчины грацией. Будто кошка. Второй шел грузно. Возможно потому, что одновременно с передвижением говорил вслух.
Для меня ты все равно полковник, - говорил он.
– Важны не звезды на погонах, а состояние души. Полковник - это не звание, а образ жизни. И мне не вполне понятно, доколе? Доколе ты будешь терпеть? Тебя вышибли с работы, у тебя отбили жену и она забрала твоего сына. Тебе, наконец, до сих пор не платят положенную пенсию! Доколе!!
Полковник поправил поднятый воротник пальто. Пальто было из хорошего кашемира, темно-серого цвета, с большими черными пуговицами. Он не столько слушал товарища, сколько думал. Думал и вспоминал.
Вот и сейчас ему вспомнилась жена, красавица, моложе его на восемнадцать лет. Он поочередно вспомнил ее низенький лобик с очаровательными бугорками прыщей, маленькие мутные глазки с реденькими ресницами, выступающий подбородок, острый, как туристический топорик, нежные обвислые груди с крупными морщинистыми сосками. Из сосков росли черные жесткие волосики; когда он их касался, обеих охватывало возбуждение. Ниже располагался чудесный выпуклый и немного кривой животик; он помнил, что пупок на этом животе был очень глубокий и большой, в нем всегда скапливались жир и какие-то крошки, и он любил ковырять в нем указательным пальцем, некая прелюдия любовной игры. Потом шло главное, а еще ниже - ноги. Короткие, с выступающими милыми коленками, очаровательно кривоватые, покрытые такими же черными и жесткими волосиками, как соски. Она всегда носила короткие платья, зная, что созерцание этих ног сводит мужчин с ума. Туфли из-за плоскостопия она носила на низком каблуке, ступни у нее были большие и широкие. Перед сном, сняв чулки, она любила ковырять руками между пальцами ног и нюхать руки. Иногда она давала понюхать и ему, что предвещало ночь бурной любви.
Полковник вздохнул, выплывая из воспоминаний. От одной мысли, что его красавицу кто-то другой трогает за соски, что кому-то другому она позволяет нюхать руки, его пробирала дрожь ненависти. Но служба приучила его к сдержанности. И многие его псевдонимы - Немой, Ненормальный, Настырный, Неукротимый, Непреодолимый, Настойчивый и т.д. и т.п.
– соответствовали действительности лишь тогда, когда он был при исполнении. В обыденной жизни, вне службы, без спецзадания он не проявлял свои колоссальные физические и умственные возможности. Самодисциплина была основой его занятий в школах КГБ, МВД, Шаолиня, Каратэ-до и Каратэ-после, Конг-фу, Таэквендо, Айкидо, МГУ, МИМО и ВПШ. И коллекция заслуженных красных дипломов, черных поясов, боевых данов и зачеток с пятерками, которую он хранил в специальном ящике платяного шкафа, была лучшим тому подтверждением.