Захарий
Шрифт:
Захарий улыбнулся.
– Ладно! Идемте!
– Таруан пошел вперед, к стоящему неподалеку огромному валуну, на несколько метров возвышающемсяся над туманом.
С обратной стороны камня оказалась широкая расселина, за которой Захарий увидел ровную площадку с отверстием колодца...
Глава 12
Попав на четвертый уровень, они очутились в небольшом помещении, с абсолютно ровными стенами, и низким потолком. Выход из него был закрыт тяжелой кованой дверью, которую, впрочем, подошедший Таруан легко открыл наполовину, немного надавив плечом.
– Что это?!
– Захарий в очередной раз был потрясен.
– А здесь у нас расточители, скупцы, сребролюбцы, воры.
– ответил Таруан.
– Они...
– Кстати, - вдруг прервался он, - вон идет Остен!
Захарий повернулся в направлении, куда тот смотрел, и увидел, что к ним приближается человеческая фигура в коричневом плаще, расшитым непонятными знаками. Капюшон был откинут, и Захарию показалось, что в большой голове Остена есть что-то волчье.
– Приветствую!
– неожиданно звонким голосом сказал тот.
– Приветствую тебя, Остен!
– ответил Захарий, поднимая в приветствии левую руку, в то время, как Таруан и Эльстрат низко поклонились новоприбывшему.
– Это и есть Захарий!
– представил его Таруан.
– Прекрасно, будем теперь знакомы!
– ответил Остен.
– Ну, пойдемте друзья, не стоять же тут!
Он пригласил Таруана и Эльстрата следовать впереди, а сам пошел рядом с Захарием, который с интересом поглядывал на нового спутника.
– Как тебе здесь?
– спросил Остен.
– Интересное место. Совершенно непохоже на все, виденное до этого.
– Конечно, ведь и смысл наказаний тут совсем иной, - Остен бросил на Захария пытливый взгляд.
– Здесь находяться люди, накрепко привязанные к своему материальному миру и его благам, жившие когда-то только этим. Поэтому, и расплата для них здесь соответствующая.
Захарий внимательно рассматривал встречающихся по дороге обитателей уровня, пытаясь понять смысл происходящего. Все четверо быстро шли по извилистым городским улицам, наполненным самыми разнообразными людьми, которых объединяла вопиющая бедность, и пустота в глазах, лишенных всякого смысла и выражения.
– Почему они в таком виде?
– Они лишены теперь всего, что составляло смысл их существования, - ответил Остен.
– Без своего добра они страдают больше, чем от физической боли. А те, что орут в домах, как раз лишаются, в очередной раз, всего, что как им кажется, они имеют. Для них это действительно равносильно смерти. Жалкие, мелочные душенки, но количество и качество энергии, выделяемой ими при этом, очень приятно радует.
Как только он это произнес, прямо перед ними, из открывшейся двери, два свирепого вида девила выкинули на улицу какого-то абсолютно голого бедолагу. Тот упал рядом с ними, жалобно и противно заверещав. Остен, на чьем пути он находился, с силой ударил его ногой. Человек, пролетев несколько метров, ударился о стену противоположного дома, и затих. Когда они отошли достаточно далеко, Захарий оглянулся, однако на том месте уже было пусто.
– Наберется энергии - появится, - сказал Остен, проследив за его взглядом, - ему тут еще долго пребывать, и визжать, как свинья, его скоро отучат. Потом еще отправится к Сиксу, пообедает там как следует, и вот тогда, наконец, в обществе появится образцовый гражданин!
– У них все отбирают, потом снова дают, потом опять отбирают?
– Правильно. Для скупца, или просто для человека, не видящего смысла жизни без денег, сделавшими именно их своим божеством, это самая худшая пытка — терять все разом. Они забывают всякий раз, что происходило раньше, а потому каждый раз для них как первый.
– А расточители?
– поинтересовался Захарий.
– Ну, а эти всегда с голым задом ходят!
– рассмеялся Остен.
– У них вообще ничего нет. Они уже достаточно истратили на себя при жизни. Теперь у них осталась только телесная форма.
– Правильно, - сказал Захарий, - это абсолютно правильно!
– Еще бы! Человек должен понимать, для чего он существует, и зачем он создан. Нужно четко осознавать, что платить за все надо, как на земле, так и в истинном мире. Мы, например, сначала даем, а потом требуем, а Создатель, и его анхелы, наоборот. Если на земле кто-то слишком много брал, не возвращая, то отдавать впоследствии придется намного больше.
Слышавшие это Таруан и Эльстрат, идущие впереди, обернулись и посмотрели на Захария. Эльстрат поднял указательный палец, в знак того, что, как он и говорил, только Владыка может четко отвечать на многие трудные вопросы.
– Устройство истинного мира, - продолжил Остен, - в отличие от мира внешнего, четко и однозначно. Это там есть любовь, ненависть, добро, зло, и прочие полярные вещи. Здесь этого нет. Для каждой из аор все осталось в прошлом. Есть только та, или иная форма существования, в которой каждому воздается строго по его делам. Никакие изменения уже невозможны.
– Ты ему говорил про ворота?
– обратился Владыка к Эльстрату.
– Не успел, - тот пожал плечами, - да и не было пока повода.
– Ну ничего. Так вот, Захарий, над этими воротами написано:
« ОСТАВЬ НАДЕЖДУ, ВСЯК ВХОДЯЩИЙ», и это последнее, что аора понимает разумом, и это единственное, что она помнит постоянно.
Некоторое время Захарий молчал, обдумывая услышанное.
– Надо было думать тогда, когда для них была возможность это делать, - наконец произнес он.
– А по количеству народа тут видно, насколько серьезен, и силен этот порок.
– Надо было!
– воскликнул Остен.
– Вот только нам от этой их страсти только польза. Дав человечку немного золота, мы потом получаем взамен его аору, а остальное уже не важно. Аора наша, она не ушла наверх, значит дело сделано, и значит, мы стали еще немного сильнее!
Они еще долго шли по городу, и вскоре Захарий потерял интерес к происходящему. Люди, находившиеся на уровне, стали вызывать у него не интерес, а только омерзение. Их жалкий вид, и наполненные печалью глаза были ему неприятны, особенно в осознании истинной причины возникновения этой печали. Наконец, зайдя в круглое здание, огромное пустое пространство внутри которого оживлялось только отверстием колодца посередине, все четверо шагнули вперед, и тьма поглотила их.