Захваченная инопланетным дикарем
Шрифт:
Кровать подо мной прогибается, и Жасмин садится рядом. Я не в силах встретиться с её взором, иначе могу поддаться моему кар кхлоку. Её пальцы исследуют хребты на моём предплечье, мои глаза закрываются. Пальчики двигаются к лицевым гребням, осторожно исследуя их. При лёгком вздохе Жасмин я рискую взглянуть в её сторону.
— В конце концов, мне это не приснилось, — шепчет она, широко раскрыв глаза.
— Нет.
— Ч-что ты? Инопланетянин или что-то ещё?
Я почти смеюсь. На моём счету бесчисленные цивилизации,
— Да.
Я чувствую, что её тело напряжено, но Жасмин не отходит от меня. Веяние тревоги достигает моих ноздрей. Она волнуется.
— Ты здесь, чтобы захватить нашу планету?
На этот раз я не могу сдержать смех.
— Захватить…? Почему мы должны хотеть это сделать?
— Разве это не то, что делают пришельцы?
— Не моя раса.
Я наблюдаю за каждым движением, которое делает Жасмин, когда она перемещается по комнате, натягивая свежие куски костюма — переводчик гудит и исправляет меня: «одежда» — из деревянного шкафа. Мой кар кхлок недовольно бормочет, когда она одевается, но это к лучшему. Мне нужно сосредоточиться, а это невозможно, пока она голая.
— Ну, я думаю, это облегчение, — говорит она, повязав повязку поверх своей сочной груди.
Я только сейчас осознал, насколько мягка и уязвима моя амавар. У всех байков толстая защитная кожа и хребты. У женщин есть плотный выдвижной капюшон, похожий на тот, который покрывает мой кхлок. Я буду очень рад касаться её, но мне также нужно проявить повышенную осторожность, чтобы защитить Жасмин от вреда.
— Честно говоря, не могу поверить, что я не переживаю, что у меня был секс с инопланетянином! Мне нужно выпить.
Пока мой переводчик гудит, пытаясь помочь разобраться в «переживании», Жасмин выбегает из комнаты. Я хватаю свой мундир и следую за ней до кухни.
«Кухня». Словарь моего переводчика всё пополняется и пополняется.
Передняя половина её тела скрыта за тяжёлой дверью белого ящика, из которого дрейфует холодный воздух, но я этого почти не замечаю. Мои глаза сосредоточены на попке Жасмин, пока та осматривает содержимое этого ящика. Мой проклятый кхлок снова начинает гудеть, но я не могу оторвать глаз от её великолепия.
— Должно быть, моя соседка слышала нас и ушла, слава Богу.
Когда Жасмин закрывает ящик и выпрямляется, растущая часть меня разочаровывается. Мой здравый ум находится в прострации. Я ни разу не представлял, насколько всепоглощающей будет моя амавар, и прямо сейчас проблемы команды не могут меня отвлечь.
— Вот, — говорит она, подбрасывая мне прозрачный контейнер с коричневой жидкостью. Я пытаюсь читать красную и серебряную маркировку, но мой переводчик ещё не знает слов. — Это всё, что у нас есть. Выпей, большой мальчик.
Я
«Бутылка».
Жасмин откидывается назад, на коробку, и отбрасывает бутылку, пока жидкость не течёт через её идеальный рот.
— Aх, да, то, что надо, — вздыхает она.
Это должно быть вкусно, раз вызывает такой отклик, но я осторожен. Не могу сосчитать, сколько раз мне предлагали «вкусную» пищу на той или иной планете. Я обнаруживал, что для меня эта вкусняшка — мерзкая гниль, когда-либо проходившая через мои губы.
На задней части бутылки больше слов, все очень маленькие и трудно читаемые. Может быть, они объясняют, что это за вещество. Я подношу бутылку близко к лицу, но переводчик только подбирает несколько слов, ни одно из которых не дает мне подсказку. Затем мои глаза останавливаются на двух словах, и моё зрение сужается до точки.
Сердце сильней стучит в моей груди, когда я вызываю информацию Ченсена на витиеке. Я знаю, что слова не совсем правильные, но…
«Тригидроксидоксидфосфора».
Это не соответствует словам, но что-то в глубине моего разума побуждает меня исследовать дальше. Я открываю бутылку, подражая движениям Жасмин, постукиваю по крошечному экрану моего витиека и направляю его на отверстие. Пронзительный сигнал тревоги оглашает все жилище, заставляя Жасмин подпрыгнуть. Я могу только усмехнуться.
— Вот и всё! — кричу я, вскакивая на ноги, но стараюсь унять волнение.
Жасмин растерянно моргает.
— Что всё? — и подносит бутылку к губам, снова желая отпить, и ужас ослепляет меня.
— Нет! — кричу, бросаясь вперёд и выхватывая бутылку из её рук. — Ты не можешь пить этот яд!
— Что, чёрт возьми, ты несёшь? Это диетическая «Кока-Кола»! Я пила её годами. Верни её мне! — какой бы маленькой и хрупкой она ни была, Жасмин быстра. Она выхватывает у меня бутылку и отходит.
— Нет, Жасмин! Я больше не могу позволить тебе пить этот яд. Это может нанести вред нашему ребёнку, нашему малышу. Отдай мне, сейчас же. Мы должны немедленно вернуться на мой корабль.
Её глаза широко распахиваются, а кожа снова становится розовой.
— Малыш!? Какой ребёнок?
Как она может не знать? Она чувствовала связь между нами вовремя нашего соединения так же сильно, как и я. Она должна понимать.
Или…
— Жасмин, мы — амавары. Истинная пара, которым суждено быть вместе сквозь пространство и время, на всю вечность. Наша судьба заключается в том, чтобы спариваться и производить потомство. Конечно, ты знала это. Ты должна была это почувствовать. А теперь дай мне свою руку, мы должны идти.
Она смотрит на мою протянутую руку — на меня — вроде как я… ну, как будто я инопланетянин. Ирония во мне не потеряна.