Захваченная Вишесом
Шрифт:
— Вишес, — захныкала Хэлли и уцепилась за его руки. — Вишес, пожалуйста…
Он начал быстрыми движениями давить на клитор именно так, как она любила, и удвоил нажим. Прижавшись губами к его уху, Хэлли судорожно вдохнула и достигла кульминации.
— Вишес! Вишес! Ах!
Он не ослаблял напора. Вместо того чтобы позволить ей получить лишь один оргазм, Вишес решил заставить ее кончить снова. Согнув пальцы в тугом канале, он нашел точку, от прикосновения к которой она закричала, и погладил ее кончиками пальцев. Хэлли вцепилась в его руки и, запрокинув
Решив, что на данный момент с нее хватит, Вишес позволил ей расслабиться на кровати и освободил пальцы из ее тела. Он погладил груди Хэлли и низ живота, любуясь ее красотой. Каждый раз, глядя на нее, он находил какую-нибудь новую любимую черту. Сегодня ею стала родинка необычной формы слева от пупка.
Скатившись с кровати, Вишес повернул Хэлли на бок и раздвинул ей ноги. Он устроил между ними свои широкие плечи и, положив голову на внутреннюю сторону ее бедра, обхватил ладонями воспаленные ягодицы. Хэлли ахнула и попыталась вырваться, но Вишес не отпускал.
— Расслабься, — прошептал он над ее клитором. — Расслабься для меня, котенок.
Она улеглась на постели, демонстрируя полное доверие и подчинение. Облизав киску, Вишес медленно и осторожно провел языком по клитору. Хэлли задрожала, но больше не пыталась отстраниться. Он не мог насытиться ее вкусом. Не спеша, Вишес наслаждался ею, как любимым деликатесом. В конце концов, Хэлли приблизилась к кульминации, и он позволил ей свободно кончить, однако на пороге следующего оргазма удвоил напор, теребя языком розовый комок плоти, пока она не начала умолять остановиться.
Хэлли продолжала подрагивать и стонать, но Вишес все равно забрался на нее. Размазывая предсемя по ее коже, он устроился у нее между ног и погладил по лицу. Вишес целовал Хэлли, полностью подчиняя ее ртом.
— Я люблю тебя, — прошептал он и толкнулся в приветственное тепло ее тела. — Я люблю тебя, Хэлли.
Она цеплялась за него, позволяя брать ее размеренно и неторопливо. Они целовались снова и снова; каждое соприкосновение языков становилось все более чувственным и интимным. Хэлли под Вишесом приподнимала бедра навстречу его толчкам. У нее вновь заблестели глаза от навернувшихся слез, но — Вишес понял — не от боли, а от глубины любви к нему. Он молился, чтобы она увидела, насколько сильны его чувства к ней. Вишес не был человеком, умеющим произносить нежные речи.
Когда дыхание Хэлли стало прерывистым, он понял, что время пришло. Уткнувшись носом ей в шею, Вишес ускорил толчки, выбрав угол проникновения, от которого Хэлли начала ловить ртом воздух. Он прижался губами к ее уху и с первым глубоким стоном сказал то, что она уже знала.
— Я люблю тебя, котенок.
Хэлли спокойно кончила, выгнув спину и крепче сжав пальцы на его коже. Еще через два толчка Вишес ворвался в нее как можно глубже и взорвался в чистом наслаждении. Обнявшись, они гладили друг друга
Вишес перекатился на спину и утянул Хэлли за собой. Удобно устроившись поверх него, она задремала в его руках. Он гладил ее по спине и играл с ее волосами, пока она, наконец, не проснулась. Тогда Вишес позволил себе спуститься руками ниже и кончиками пальцев задеть ее ягодицу. Хэлли зашипела и вздрогнула.
Вишес с тихим смехом выбрался из-под нее и звонко поцеловал в плечо.
— Подожди здесь.
В одном из ящиков он нашел тубу с мазью и охлаждающий пакет. Встряхнув упаковку, Вишес активировал кристаллы внутри нее и прихватил из ванной полотенце для рук. В спальне он сел на край кровати и перевернул Хэлли на живот.
— Сейчас, скорее всего, будет немного больно, но зато ты быстрее выздоровеешь.
— А из чего она? — ее голос был немного приглушен подушкой, поэтому она повернула голову. — В смысле мазь.
— Понятия не имею, — признался Вишес. — Мы берем ее с собой на задания. Конечно, ее разрабатывали не для покраснений, но она дьявольски эффективна.
— Все так плохо? — Хэлли посмотрела через плечо. — Покраснение, я имею в виду.
Осмотрев темно-красные отметки, он не стал врать.
— Синяки темные, особенно на твоей бледной коже. И от тростника осталось несколько ярко-красных полос.
— Очень странно, что я ими горжусь?
— Нет, — рассмеялся Вишес. — Я знаю несколько пар, предпочитающих более жесткую сторону нашего образа жизни. И жены, кажется, лелеют свои ушибы, — он нанес на истерзанные ягодицы прозрачную мазь и вздрогнул от вида оставшихся на них ужасных отметин. — Хэлли, это больше не повторится. Мы не зайдем так далеко, — исправил Вишес. — Сегодня были особые обстоятельства.
— Мне тоже не понравилась большая часть, — она расслабилась от его поглаживаний. — Я знаю, зачем мы это сделали, и действительно чувствую себя лучше после случившегося в колонии Джеско.
— Но?
— Я видела твое лицо, Вишес. И знаю, что тебе было плохо.
— Было, — признался он. — Не будь я убежден, что чувство вины сгрызет тебя изнутри, и не смог бы довести дело до конца, — вытерев пальцы о полотенце, Вишес расстелил его на ягодицах Хэлли и положил сверху пакет со льдом. — Пусть полежит пятнадцать минут.
Некоторое время она молчала, в то время как Вишес просто водил кончиками пальцев вверх и вниз по ее голени. Когда Хэлли снова заговорила, в ее голосе слышалось любопытство.
— А мы можем попробовать еще раз?
— Попробовать что?
— Ну, знаешь, связывание, возможно, порку, — обеспокоенно пояснила она. — То есть, если ты хочешь…
— Я хочу, — заверил Вишес. — Но если тебе не нравится, тогда не надо.
— Ты уверен? — Хэлли выглядела необычайно неуверенной.
— Хэлли, в чем дело? — нахмурился он.
— Ни в чем.
Вишес сжал ее бедро, и она взвизгнула.
— Говори правду, котенок, иначе я прямо сейчас приму твое предложение и отшлепаю тебя.