Закат империй

Лайк Александр

— Подожди, — робко попросил император, — ты мне вот что объясни: сам-то ты куда собрался? Тешиться свободой?

— Нет, — сухо сказал Уртханг, — мне свобода не положена. Я иду на восток. Встречать Рассвет.

— Подожди, — повторил император и помотал головой, словно стряхивая наваждение после долгого дурного сна. — Ты что, веришь во всю эту чушь? В легенды о Создателях Дня или как их там? В многократное обновление мира? В гибель старого мира в лучах Заката? Ник, ты же старше меня! И как ребенок, право слово! Я еще понимаю — двадцать лет

назад… тогда мне это все ужасно нравилось, да и тебе вроде тоже. Но нам уже давно не десять и даже не пятнадцать лет! Чего это тебя пробило?

— Слушай, Джави, — четко и раздельно сказал Уртханг, — двадцать лет назад, когда я учил тебя затягивать подпругу, а ты учил меня рисовать на ней бесенят — помнишь?..

— Помню, — завороженно согласился император.

— Ты верил тогда, что мальчишка Джави Шаддах станет вождем всех кланов Шад-Бенари?

— Мечтал, — честно сказал Джави.

— А в то, что Джавиль ам-Шад-Шаддах ад-Бенари станет принцем Аль-Амира — верил? Или хотя бы мечтал?

— Ну… не очень. Хотя…

— А в то, что принц Джавили Бенариу Амирани унаследует Львиный Трон и корону всего Дамирлара — верил?

Джави промолчал, только качнул головой.

— А в то, что именно Джавилим Седьмой, король Дамирлара, на Коронном Соборе в Ротоне будет избран императором Конфедерации? Не блестящий Арни Нортенийский, не яростный Гедемах Хигонский, не старый и мудрый Каэнтор дан Умбрет, а молодой Джавилим Дамирларский, мальчишка Джави Шаддах? Разве мог кто-нибудь представить, что венец д'Альмансира окажется в Сирранионе?

— Наверное, нет, — неохотно сказал Джави. — Но к чему…

— К тому самому! Ты император Джавийон д'Альмансир! Это не вопрос веры, чтоб тебя табир сожрал и короной подавился! Это простой факт, и тот, кто в него не верит, не убеждению подлежит, а лечению.

— Ну и что?

— А то, что мальчишка Ник Уртханг мечтал стал воином, ну и если очень уж повезет — рискнуть попроситься в когорту Терпеливых. А вдруг удастся выжить на вступительных испытаниях?

— Ну и?.. — во взгляде императора интерес непостижимым образом смешивался с искренним страданием.

— Ну и вылечили его, — с хмурой издевкой сказал Уртханг. — На последнем совете Стражей Вечности капитан Ник Уртханг избран Свидетелем Рассвета, и соответственно, командиром Вечного Отряда. Это перестало быть вопросом веры.

— Но Ник…

— А мой-твой-наш здешний отряд — это моя старая когорта. Чтоб ты знал впредь, клятву Неподкупных приносят только воины Вечного Отряда. И в частности, для того, чтобы иметь возможность покинуть армию, не запятнав чести. У Отряда бывали и раньше свои войны, порой и против тех правителей, кто принимал на службу Неподкупных. Поэтому когда-то давным-давно — некоторые даже говорят, несколько Рассветов назад — и придумали клятву, в которой говорится о высшем долге и его первенстве перед всем остальным. Ну вот, собственно и все.

— Несколько Рассветов назад, — задумчиво сказал император. — Ник, ты сошел с ума, но еще не понял этого. Говорят, безумцы никогда не понимают своего безумия… Ник, ты вообще понял, что сказал? Если клятва была придумана несколько Рассветов назад, то откуда ее могут знать в нашем мире? Ты что, сам сообразить не можешь?

— Могу, конечно, — с тихим достоинством сказал Уртханг. — В том-то все и дело. Если клятва пережила Закат и Ночь, значит, предыдущим Свидетелем Рассвета тоже был кто-то из наших. Правильно?

— Э… — Джави был застигнут врасплох этим аргументом и явно не знал, что ответить. — И это — все, что заставляет тебя верить?

— Нет, конечно, — бесстрастно сказал Уртханг. — Но и это — тоже. Если верить легендам Вечного Отряда, Стражи встречали Рассвет четыре раза подряд. В это мне очень хочется верить, но… неубедительно. Я еретически полагаю, что на самом деле Отряд дошел до восточного края мира только один раз — в последний Рассвет. Только знаешь, Джави, не повторяй это вслух при наших. Капитану, да еще и Избраннику негоже слыть еретиком. Хотя… главное, что я уверен в нашей победе на этот раз. Да и боги должны быть ко мне милостивы, — он странно улыбнулся.

— Ник, — рассудительно сказал император, опустившись на подушки рядом с капитаном, — будь человеком, объясни мне — что заставляет тебя верить в эту… ладно, пусть не сказку… в эту легенду?

— Объяснить? — Уртханг задумался. — Я попробую, Джави, но это будет нелегко. Доказать свою правоту я не могу, а разъяснить причины веры… Знаешь, Джави, если бы это получалось у людей легко и убедительно, четырех пятых всех храмовых войн бы не было, поверь. Я знаю, что говорю. В том же Бетранском походе я почему хайсыгов рубил? Сам скажешь, или мне сказать?

— Потому что они не подчинялись моей власти, — жестко сказал император. Но даже в зеленоватом полумраке было хорошо видно, что щеки его порозовели.

— Потому что они в тебя не верили, горе мое! — беспощадно сказал Уртханг. — Потому что править народами должен не наместник Эртайса, а живое воплощение Эдели. По их вере. А по твоей — наоборот. Кстати, почему ты решил, что ты и есть наместник… кстати, обыкновенного славного воина нашего Отряда, непобедимого капитана Эртайса? Жрецы сказали? А откуда ты знаешь, что они не лгут? Ты им веришь? Или просто ты сговорился с всеми остальными венценосцами принять это за основу остальных договоров?

Император грозно засопел. Потом рывком поднялся с подушек на колени и пристально посмотрел в глаза Уртхангу.

— Ладно, — неожиданно спокойно сказал он. — Я согласен принять на веру твои слова. Любые твои слова, слышишь? Только вот что: поверив жрецам, я получил корону, дворец, власть, армию — все, о чем только может мечтать мужчина. А что получишь ты, поверив своим… как их там?.. Стражам Вечности? Скажешь — поверю, клянусь!

— Славу, — так же спокойно ответил Уртханг.

Джавийон д'Альмансир молчал, явно ожидая еще чего-то.