Закат над Майдманом
Шрифт:
– Мы создали это государство, Фрайм. Нам решать, как будет дальше. Ты всего лишь выбран командиром над армией, и не тебе указывать нам, куда эту армию следует отправить.
– Знаешь, что я думаю?! – Наемник с холодным бешенством вперился горящим зеленым взглядом в замершего в беспокойстве мага. – Я думаю, что настоящая плесень поселилась здесь. Ты и тебе подобные – вот истинная плесень, а не жалкие людишки, удирающие от наших отрядов без оглядки. Вы возглавили мертвый народ сотни лет назад. Вы его и приведете в могилу: из-за вашей закостенелости, упрямства и нежелания меняться вслед за изменившимся
– Так решили боги…
– К демонам вас и ваших спятивших богов! Этот человек брат мне. Злой рок сплел наши судьбы, и я иду с ним. А ваши пустые слова подобны ветру, что тоскливо завывает в горах. Пффффу-у-у, и ничего более.
– Ты не получишь ни солдат, ни магии Источника! Так решил народ…
– Так решил не народ. Так решил ты и твои прихлебатели. На, подавись. – Фрайм стянул начищенный шлем и швырнул его под ноги отпрянувшему магу. – Найдете себе другого идиота. Я ухожу вместе с моим настоящим братом.
Скелеты молча рассматривали бывшего главнокомандующего, столь решительно отказавшегося от высокой должности. Затем из-за спины мага шагнул мертвец, одетый в потертый нагрудник, поднял брошенный шлем и пробурчал:
– Посмотрим, что ты скажешь через месяц, когда силы начнут оставлять тебя.
– Когда они иссякнут, Глэд похоронит меня. Это будет лучше, чем сидеть рядом с вами и ждать удар в спину… Пошли, брат.
Наемник развернулся и стремительно зашагал обратно, двигаясь по пробитой в траве тропинке. Глэд осторожно отвесил легкий церемонный поклон и двинулся следом за ним, ощущая спиной полные ненависти взгляды. Нагнав Фрайма, Безглазый тихо спросил:
– Как думаешь, стрелу не подарят?
– Нет. Их больше устроит, если я сдохну сам. Не придется объясняться с войсками… Об одном лишь жалею: потеряют армию. Легионы громить – это не горожан и ополченцев резать. Здесь соображать надо, а у стариков в башке даже тараканов не осталось. Пошлют бойцов в лоб, надеясь на численный перевес, да так всех и похоронят. Окончательно.
– Жалеешь?
– Жалею. Но устраивать переворот не хочу. Желающих на теплое место столько, что, начав междоусобицу, закончим лишь со смертью последнего из нежити. Пусть сами разбираются.
Шагнув в палатку, Глэд бросил быстрый взгляд вокруг:
– Сколько с собой дадут захватить зелья?
– Ни капли.
– Что делать тогда будем? Лодка высоко подняться не может, до Источника не долетим.
– Мы не полетим на север к Источнику. Сейчас подберем тебе оружие и доспехи поприличнее, захватим еду и в путь. На запад. Через проливы на старых запасах газа не перебраться. Поэтому придется навестить станцию, откуда ты кораблик угнал, и подготовиться в дальнюю дорогу.
– А как же ты? Я уже жалею, что сорвал тебя с места, обрекая на скорую смерть.
Фрайм распахнул походный сундук и тихо рассмеялся:
– О да. Через месяц силы меня оставят, и я приползу обратно молить у них прощения… Они уже в очередь выстраиваются, чтобы посмотреть на будущее представление… Не дождутся. Ни могилки, ни покаяния не дождутся. Слишком жирно для этой плесени.
Вывалив кучу одежды и доспехов на походный стол, наемник жестом пригласил друга подойти. Глэд добыл из груды железа легкую кольчугу, задумчиво приложил к груди и улыбнулся:
– Мне
– Увы, эти пауки в банке заставили меня хорошенько задуматься. А твой фокус с обожженными на огне горшками подсказал отличную идею. Если залить себя зельем с ног до головы и сплясать еще раз на углях танец перерождения, проклятая дрянь въедается в кости и больше нет необходимости бегать к Источнику каждый месяц.
– Неужели это работает? – Глэд отложил выбранную кольчугу и замер, вглядываясь в наемника.
– Да. Пятерых доходяг лично превратил. Потом пришлось раздробить в пыль и закопать в горах… Кости изнутри как будто перламутром выстланы. Первый из пятерки прожил больше трех месяцев и жил бы еще. К счастью, я решил сохранить свое открытие в тайне. Пока Перешейком правят эти идиоты, пусть моя находка достанется лишь мне.
– Над собой обряд уже провел?
– Да. Поэтому мы с тобой спокойно, без спешки доберемся до северных гор. Затем навестим Хранителей. После чего придумаем, чем заняться, у нас сотни лет впереди.
Глэд лишь головой покачал, с удивлением выслушав сказанное:
– Надо же, превратить себя в магический сосуд. Сосуд на ножках. Никогда бы не догадался.
– Пообщаешься с местной рухлядью – и не такое придумаешь… Все, переодевайся и вооружайся. Надо уносить ноги, пока наши великодушные ублюдки не передумали…
У борта привязанной летающей лодки царила суета. Забравшимся внутрь друзьям снизу подавали продовольствие. В большой корзине подняли разделанного козла, мясо которого переложили широкими листьями лопухов. Следом отправились три больших кувшина с чистой водой. Последним загрузили остатки завтрака: Глэд не знал, когда еще он успеет разжиться съестным в дальнюю дорогу.
Уложив на дно отобранное оружие и большую связку стрел, Безглазый аккуратно высыпал из двух балластных мешков песок, чтобы облегчить пляшущую на ветру лодку. Затем дал отмашку, и суетливые охранники отвязали от деревьев канаты. Качнув на прощание похудевшими боками, летучий корабль медленно стал подниматься к дырявым облакам. Солнечные лучи, золотым столбом пробившиеся в просвет между иссиня-черными громадами, высветили серый вытянутый баллон, раскрасив бурыми пятнами многочисленные заплатки на его боках. Затарахтел двигатель, вращая отдохнувшие винты, и изобретение древних мастеров медленно направилось на юг, к имперской границе, огибая высокие горные отроги.
– Точно не жалеешь? – еще раз спросил Глэд, устроившись у рычагов.
– Лучше погибнуть с мечом в доброй драке, чем сдохнуть в груде щебня после удара в спину, – спокойно отозвался Фрайм, с интересом изучая работающий механизм. – Я уверен, мы с тобой еще отлично повеселимся в ближайшие годы. А если станет скучно, соберу новую армию из орков. Хорошему наемнику всегда работа найдется.
Безглазый рассмеялся и набросил на плечи широкий плащ. Что может быть лучше крепкого товарищеского плеча в трудной дороге? Раз местные боги сплели их судьбы вместе, тем хуже для богов. Человек и нежить от души спляшут на их поминках. Нет больше беглеца и загонщика. Есть только два воина, способных с оружием в руках перевернуть этот мир.