Закатные гарики (сборник)

Губерман Игорь Миронович

окрашивая быт и бытие,

с годами все шумней и многолюдней

глухое одиночество мое.

176

Нелепо – жить в незрячей вере

к понявшим все наверняка;

Бог поощряет в равной мере

и мудреца, и мудака.

177

Друзья мои, кто первый среди нас?

Я в лица ваши вглядываюсь грустно:

уже недалеко урочный час,

когда на чьем-то месте станет пусто.

178

Нам

потому так хорошо,

что, полный к жизни интереса,

грядущий хам давно пришел

и дарит нам дары прогресса.

179

Когда растет раздора завязь,

то, не храбрейший из мужчин,

я ухожу в себя, спасаясь

от выяснения причин.

180

Людей обычно самых лучших,

людей, огнем Творца прогретых,

я находил меж лиц заблудших,

погрязших, падших и отпетых.

181

Боюсь бывать я на природе,

ее вовек бы я не знал,

там мысли в голову приходят,

которых вовсе я не звал.

182

Я б не думал о цели и смысле,

только часто мое самочувствие

слишком явно зависит от мысли,

что мое не напрасно присутствие.

183

Явил Господь жестокий произвол

и сотни поколений огорчил,

когда на свет еврея произвел

и жить со всеми вместе поручил.

184

Ничуть не больно и не стыдно

за годы лени и гульбы:

в конце судьбы прозрачно видно

существование судьбы.

185

Нас боль ушибов обязала

являть смекалку и талант;

где бабка надвое сказала,

там есть и третий вариант.

186

Потоки слов терзают ухо,

как эскадрилья злобных мух;

беда, что недоросли духа

так обожают мыслить вслух.

187

Со всеми гибнуть заодно —

слегка вторичная отвага;

но и не каждому дано

блаженство личностного шага.

188

Везде, где можно стать бойцом,

везде, где бесятся народы,

еврей с обрезанным концом

идет в крестовые походы.

189

Не по воле несчастного случая,

а по времени – чаша выпита —

нас постигла беда неминучая:

лебедой поросло наше либидо.

190

Нечто круто с возрастом увяло,

словно исчерпался некий ген:

очень любопытства стало мало

и душа не просит перемен.

191

Весна – это любовный аромат

и страсти необузданный разлив;

мужчина в большинстве своем женат,

поэтому поспешлив и пуглив.

192

Я к веку относился неспроста

с живым, но отчужденным интересом:

состарившись, душа моя чиста,

как озеро, забытое прогрессом.

193

Жизнь моя как ни била ключом,

как шампанским ни пенилась в пятницу,

а тоска непонятно о чем

мне шершавую пела невнятицу.

194

Споры о зерне в литературе —

горы словоблудной чепухи,

ибо из семян ума и дури

равные восходят лопухи.

195

Давно по миру льются стоны,

что круче, жарче и бодрей

еврей штурмует бастионы,

когда в них есть другой еврей.

196

Судьба не зря за годом год

меня толчет в житейской ступке:

у человека от невзгод

и мысли выше, и поступки.

197

Переживет наш мир беспечный

любой кошмар как чепуху,

пока огонь пылает вечный

у человечества в паху.

198

Подонки, мразь и забулдыги,

мерзавцы, суки и скоты

читали в детстве те же книги,

что прочитали я и ты.

199

До точки знает тот,

идущий нам на смену,

откуда что растет

и что в какую цену.

200

Недолго нас кошмар терзает,

что оборвется бытие:

с приходом смерти исчезает

боль ожидания ее.

201

Мы в очень различной манере

семейную носим узду,

на нас можно ездить в той мере,

в которой мы терпим узду.

202

В устоях жизни твердокамен,

семью и дом любя взахлеб,

мужик хотя и моногамен,

однако жуткий полиеб.

203

С тоской копаясь в тексте сраном,

его судить самодержавен,

я многим жалким графоманам

бывал сиятельный Державин.

204

Наш разум тесно связан с телом,

и в том немало есть печали:

про то, что раньше ночью делал,