Заказ на отцовство
Шрифт:
– Я не просила приезжать за мной на новой машине. Покупаешь только то, что тебе хорошо и удобно. А о других не думаешь.
– Вырывается и снова отдаляется от меня.
Ну, п****ц. Машину под девушку я еще не выбирал.
– Я для тебя должен был машину купить?
– Кричу в спину.
– Под шлюх же своих покупаешь, - кидает через плечо и ускоряется.
Вот заснять бы ее и показать потом Егору. Пусть посмотрит на своего ангела.
– Куда ты собралась, Варь?
– Домой.
– Твой дом в другой стороне.
–
– Варь, ну подожди, дай в машине убрать, потом поедем.
– Убирайся, дурак. Раз она важнее, чем я. Все важнее, чем я.
Кричит в ночь и отдаляется.
Истерит. А мне хочется ее придушить. Немножко так. Ради нее, дуры, сдерживаю себя, а ей только бы кидаться фразочками.
Ладно, пусть пройдется, освежится. Далеко не успеет уйти, догоню.
Вытягиваю резиновый коврик из-под ног и выбрасываю его. Запах офигенный. Лучше бы вонючкой с ароматом бухла пахло.
Убираюсь, быстро. Пачку салфеток спускаю за минуту. Вроде чисто, хотя в химчистку, чтобы избавиться от запаха, все равно надо.
Бросаю взгляд на Варю, возле нее уже машина остановилась какая-то. Варя, блин. Оставил на минуту.
Захлопываю машину и иду к ним. Возле девушки мужик какой-то трется.
Собралась она домой одна.
– Пойдем, утешу, девочка. – Приближаюсь к ним и слышу всхлипы и сопротивление.
Ускоряюсь, пальцы в кулаки сжимаю, готов уже врезать ему и распять на капоте.
– Эй, мужик, езжай, - кричу, когда оказываюсь метрах в пяти от них.
– Ты кто такой?
– Парень мой. – Варя храбрится.
– Поссорились мы.
Сама же спровоцировала это, теперь я виноват.
– Девушка тебе ответила. Вали.
– Киваю ему.
– Ну, ладно. Если твоя, чего тогда одна бродит?
– Не твое дело, – огрызаюсь в ответ.
Мужик отпускает Варю и сваливает.
Она дрожит вся. Испуганная, замерзшая.
– Иди сюда.
Срывается с места и бросается ко мне. Трясется вся. Переволновалась, замерзла, еще и озноб от похмелья.
– Спасибо, - выдавливает из себя и всхлипывает.
Обнимаю ее тут, на трассе. Штраф влепят уже точно. Ну хоть с ней все в порядке. Она дышит часто, я глажу ее по голове, успокаиваю.
Чувствую то, что не должен. У меня внутри ядерная реакция начинается, неконтролируемое тепло растекается по всему телу. Она как катализатор.
Целует в щеку, еще раз, выше.
– Варь, ты в безопасности, - рука соскальзывает на талию. Так удерживать проще. К себе прижимать тоже.
Варя продолжает целовать, я должен остановить ее, но блин, не хочу. Она как из другой вселенной, неумелая, нежная, трогательная. А потом ее губы соскальзывают с щеки на мои.
Останавливаемся на мгновение. Замираем. И вместе с нами, кажется, земная ось тормозит, меня самого покачивать начинает по инерции.
Прижимаю к себе, обнимаю крепче. Губки у нее такие мягкие нецелованные будто. Она и целоваться толком не умеет. А мне сносит
Нельзя нам. Ей больно сделаю. Она не примет моих правил, да я и не хочу, чтобы принимала. Это будет не она.
Слишком правильная. Слишком маленькая. Слишком ранимая.
– Стой, Варя.
– Торможу первым и отстраняюсь. Лбом в ее лоб упираюсь.
– Нельзя нам. Поехали домой.
Бонус 5. Без имен
Двадцать лет назад
– Мам, что случилось?
– Сынок, ты маленький еще, не надо тебе это знать. Нам надо с папой уехать на время.
– Я с вами хочу.
– У тебя школа, уроки. Останешься с бабушкой, мы на пару дней с папой.
– А что случилось?
– Умер один человек, мы с папой хотим съездить на похороны.
– А что такое похороны?
– Это когда человек умирает, перестает дышать, только лежит. Его кладут в домик и хоронят.
– Мам, возьми, пожалуйста, я никогда не был на похоронах.
– Сыночек, там плакать все будут, там не играют.
– Милая, - папа ее окликает, - давай возьмем его.
– Ох, я не знаю, это не детское мероприятие.
– Под мою ответственность. Что-то мне подсказывает, что так надо. Дети быстрее находят общий язык.
Мы долго едем на эти самые похороны. В другой город. Мама с папой грустят, почти не разговаривают, как будто поругались. Я тоже молчу.
Уже и не рад, что поехал. Хоть бы там дети были.
Тормозим возле дома. Вокруг уже людей много. Мама берет за руку и идем всей семьей в дом. Мне бы побегать где-то, но папа постоянно одергивает, чтобы молчал и не веселился.
В квартире все в черном, на зеркалах покрывала висят. Только сейчас замечаю, что и мои родители в таком же цвете. Среди всего этого плача и гула замечаю девочку в синем платье. Она выделяется. Смотрит на всех и не понимает, что происходит. С девчонкой играть такое себе. Пацаны со двора увидели бы - засмеяли, но вариантов других нет. У нее над бровью пластырь приклеен, а на щеке пара ссадин. Свой человек. Просто мелкий. И девчонка.
Пока мама с папой с кем-то разговаривают, я подхожу к ней.
– Привет, тебя как звать?
– мелкая еще совсем, смотрит на меня глазищами и молчит.
– Ты говорить умеешь?
Прячется и стесняется.
– Пойдешь со мной играть?
– Тапи, - что-то говорит, но я ее не понимаю.
– Тапи, - повторяет и смотрит вниз на ноги.
– Тапки? На ноги надеть надо?
– кивает в ответ.
– Пойдем искать твои тапки. А ты с кем тут? Где твои родители? Где мама и папа?
– Она тычет пальцем в сторону. Я знаю, что если не предупрежу своих, что ушел куда-то, то получу потом, поэтому надо предупредить и ее родителей, что мы пошли гулять. Беру девочку за руку.