Заклинатель четырёх стихий
Шрифт:
Впрочем, безуспешно. Женщина и не подумала слушаться. В её мощных руках Эдик чувствовал себя малым ребёнком. В другое время он бы решительнее воспротивился, но сейчас не хотелось. Да и сил уже не было. Нилда стянула с него свитер через голову.
— Ох, ты, батюшки мои! — воскликнула она, прижимая ладонь к губам.
В вырезе нательной рубахи виднелся багровый кровоподтёк во всю грудную клетку. Смотреть на такое Нилде оказалось противопоказано. Она тут же превратилась из кудахтающей наседки в стремительный торнадо. Эдика словно ураган подхватил и потащил вверх по лестнице,
Очутиться в своей постели оказалось верхом блаженства, хоть его и бросили туда, как куль с мукой. Очень вовремя. Потому что начали появляться мысли, что лучше ещё раз столкнуться с антрацитовым аспидом, чем оказаться один на один с заботливой Нилдой. А та сновала по комнате и всё не могла успокоиться. То подушку взобьёт, то одеяло поправит, до дров в камин подкинет.
— Скажи, чтобы вина принесли, — попросил Эдик, — и не беспокойся, ты так. Ничего страшного не произошло. Мне просто отлежаться нужно.
Похоже, что убедить не получилось. Кастелянша немного сбавила темпы, но беспокойство из глаз никуда не делось. Она ещё раз пошурудила кочергой в камине и убежала на кухню, а вскоре в комнату скользнула Идоя. С бутылкой вина и бокалом. И такой же тенью удалилась. Хоть и было видно, что молодая женщина не прочь остаться. Но нет. Ему никогда формат плюс-сайз не нравился. А после встречи с Эрикой и вовсе ни о ком другом думать не хотелось.
Парень одобрительно крякнул, посмотрев на бутылку. Варнийское. То, что доктор прописал. Это вино Эдик ещё в первый день, как здесь очутился, распробовал. Он налил полный бокал, выпил практически залпом, снова налил. Теперь можно и посмаковать. При отсутствии медикаментов отлично заменит обезболивающие средства. Проверено.
Голодный желудок и не подумал оказать сопротивление алкоголю. В голове зашумело на половине второго бокала. А третий Эдик так и не допил до конца. Сморило. Как вошла Нилда с подносом, заставленными парящими горячей едой тарелками, он уже не слышал. Тётка хоть и была недовольна, что хозяин не поел горячего, но будить Эдика не стала. Только бокал недопитый забрала из пальцев и устроила парня поудобнее. Так он и проспал до самого утра.
Спал бы ещё, да не дали. Громко хлопнувшая дверь вырвала парня из цепких объятий Морфея. Что-то увесисто бухнулось на стол. Звякнула посуда, оставленная с вечера.
— Просыпайся, лежебока! — раздался сварливый голос тётушки Дрины. — Хватит разлёживаться.
Эдик с трудом разлепил веки, одновременно пытаясь понять, откуда здесь взялась троепольская целительница. Объяснение было несложным. Нилда опять постаралась. После того как хозяин заснул, она накрутила хвоста Блассу, и тому пришлось в темпе вальса скакать в деревню. А потом полночи сопровождать повозку, в которой ехала знахарка, к замку. Так выглядит скорая медицинская помощь в отсутствие телефонной связи, автомобилей и двигателя внуреннего сгорания.
— Показывай, что там с тобой случилось, — приказала лекарка безоговорочным тоном, вытаскивая из сумки снадобья и раскладывая их на столе.
Тётушка Дрина себе не изменяет. Такая же резкая и грубая, как и в первую встречу. Эдик сел в постели, спустив обе ноги на пол, и послушно задрал рубаху. Гематома за ночь расплылась ещё шире и приобрела багрово-чёрный оттенок. Ночной отдых, усиленный действием алкоголя, притупил острую боль, оставив лишь её отголоски. Уже достижение.
— Криков-то было. А на деле обычный синяк. Стоило из-за этого гонять старую женщину, — презрительно оттопырила нижнюю губу целительница. — Знала бы — не поехала. Рёбра хоть не сломал?
Эдик хотел было возразить, что он её вовсе не звал и подобной отповеди не заслуживает, но не успел. Крепкие ладони знахарки уже сдавили его грудную клетку. Сначала с боков, а потом от грудины к позвоночнику. Что-то явственно хрустнуло. Эдик ойкнул.
— Сломал, — удовлетворённо кивнула тётушка Дрина, — и даже два. С правой стороны. Будем лечить.
Целительница зачерпнула в ладонь густой мази, напоминающее по цвету и консистенции перетопленное свиное сало, и стала втирать в гематому, бормоча себе под нос какие-то слова.
Если бы парня спрашивали, то он с удовольствием отказался от такого лечения. Оно за тысячу лет не менялось. Эка невидаль — сломанные рёбра. Холод, голод и покой, вот и все процедуры, известные испокон веков. Голод в этом случае не работает, просто к слову пришлось. Хоть лечи, хоть не лечи, а через месяц сами срастутся. Можно ещё тугое бинтование применить, но это вопрос факультативный и индивидуальный.
— Ааа, зараза! — не удержал крик боли Эдик.
— Терпи молча! Или не мужик? — тут же откликнулась знахарка.
Вот как она это делает. Ведь и взаправду лечит тётка. Эдик — это не с чужих слов знал — на своей шкуре довелось испытать. От её методов хочется волком выть и на стену лезть. Но вот вроде полегчало. Эдик облегчённо вздохнул. Боль, поначалу сделавшаяся нестерпимой, потихоньку сошла на нет, а затем и пропала вовсе. И не только в месте ушиба, но и в переломанных рёбрах.
— Я тебе эту мазь оставлю, будешь через день втирать, пока синяк не пожелтеет. И вот ещё, — целительница положила на стол нечто, похожее на круглый леденец на палочке. — Я смотрю, ты парень деятельный, глядишь и пригодится.
Вроде и похвалила, но таким тоном, что приятно не было ни на грамм.
— Спасибо! — сердечно поблагодарил Эдик и отважился на глупый вопрос. — А что это такое?
— Пилюля. Концентрат отвара, который в прошлый раз тебе давала. Только сильнее действует. Обладает чрезвычайно мощным тонизирующим, бодрящим и болеутоляющим эффектом. Поможет, если что, до меня добраться, коли совсем худо придётся, — целительница приблизилась к пациенту с рулоном ткани в руках. — А ну-ка, встань.
Без тугого бинтования не обошлось. Тётушка Дрина замотала Эдика от подмышек до пупка, пустив две петли через плечи. Чтобы повязка не сползала вниз. После чего потребовала у Эдика, чтобы он подышал полной грудью, и, по-видимому, осталась довольна результатом. По крайней мере переделывать ничего не стала.