Заклинатель
Шрифт:
Лицо человека было почти полностью скрыто под широким черным капюшоном, который свисал на лоб, так что в его тени почти не было видно глаз. Брови были густые и с проседью, от бледной кожи шло какое-то неестественное свечение. Под носом красовались усы, тщательно набриолиненные и аккуратно уложенные двумя симметричными завитушками, с подбородка сбегала тонкой змеей седая борода. Рукава балахона были настолько длинны, что, когда человек опускал руки, из-под края едва виднелись самые кончики пальцев, а тонкие запястья выныривали, только когда он поднимал руки и вытягивал их вперед.
Затем из-за ширмы появилась вторая фигура — тоже в плаще с капюшоном, в темном балахоне из грубой ткани, простом и ничем не украшенном, за исключением продолговатых золотых пуговиц. Фигура грациозно спустилась с помоста и двинулась сквозь гущу зрителей, ритмично раскачивая туда-сюда маленькую стеклянную бутылочку грушевидной формы на тонкой серебряной цепочке. Из узкого горлышка медлительной спиралью зазмеился ароматный кудрявый туман. Сердце у Пина бешено заколотилось, колени задрожали. Он узнал этот сладковатый запах.
— Добро пожаловать, — наконец произнес стоявший на помосте мужчина. — Меня зовут Бенедикт Пантагус. Я — Заклинатель Костей.
ГЛАВА 13
Из дневника Пина
Я
Представившись, мистер Пантагус встал в изголовье гроба.
— Достопочтенные зрители! — сказал он. — Заклинателями Костей не становятся, ими только рождаются. Дар общения с мертвыми достался мне по наследству как последнему отпрыску древнего рода Заклинателей. Я получил его от отца, тот — от своего отца и так далее. И так продолжалось из века в век, с глубокой древности. Возможно, за прошедшие столетия мир изменился и наука шагнула вперед, но не сомневайтесь: в нашем мире по-прежнему осталось место для тех, кто умеет воскрешать мертвых.
При этих словах по комнате пробежал приглушенный ропот. Мистер Пантагус указал рукой на гроб:
— Итак, я обладаю необыкновенным даром. И мне было поручено хранить этот гроб, в котором лежит скелет некой мадам Селестины де Коста. Прошу вас не шуметь, пока я буду совершать ритуал, с помощью которого верну ее к жизни.
Юнона — а я догадался, что второй участник представления именно она, — погасила все свечи на стенах, оставив гореть только четыре толстые свечи из пчелиного воска, которые стояли по четырем углам сцены на высоких железных подставках. Мистер Пантагус снял с гроба крышку и положил ее рядом на пол. Затем, щелкнув какими-то специальными внутренними задвижками, он опустил боковые стенки гроба, так что они легли на поверхность стола, обнаружив ужасное содержимое.
В комнате воцарилась полная тишина. Зрители, все как один, подались вперед, стараясь получше рассмотреть, что в гробу, ибо любопытство пересилило страх. На столе, перед глазами потрясенной публики, лежали сухие бурые кости мадам де Коста.
Растерянный, охваченный самыми противоречивыми чувствами, разинув рот от изумления, я наблюдал, как Бенедикт Пантагус принялся совершать странные действия, знакомые мне до мельчайших подробностей, — точь-в-точь то же самое он делал недавно в целла-морибунди. Снова запахло корицей и миррой, анисом и полынью. С нарастающим нетерпением я ждал неизбежного.
Скелет слегка пошевелился.
Дрожь пробежала по голому, лишенному плоти костяку, кости застучали. Челюсть слегка отвисла, и ухмыляющийся оскал разразился протяжным стоном, как в самом страшном сне. Толпа ахнула и отпрянул от жуткого существа, явившегося из потустороннего мира. Где-то в толпе раздался пронзительный крик, и молодая женщина упала в обморок. Люди были настолько заворожены страшным зрелищем, что никто не пришел на помощь бедняжке: она так и осталась лежать на полу, постепенно приходя в чувство.
Мистер Пантагус утверждал, что скелет принадлежал даме, но оценить правдивость этого утверждения мог бы только знаток. Она стала медленно подниматься, словно судно на гребне волны, подалась немного вперед и наконец села, так что верхняя часть ее туловища приняла строго вертикальное положение. Чтобы удержать равновесие, она взялась руками за края гроба; длинные костяные пальцы со стуком коснулись деревянной поверхности. Затем она широко распахнула на удивление зубастую пасть — по-видимому, зевнула.
Мы вслушивались в каждое слово мистера Пантагуса; его глубокий звучный голос плыл в густом воздухе.
— Леди и джентльмены, позвольте представить вам оживленные мною кости мадам Селестины де Коста.
Мы восприняли эти слова как намек, что пора аплодировать, и громко, усердно забили в ладоши. Борода мистера Пантагуса слегка дрогнула, — думаю, он улыбнулся.
— Благодарю вас, — снисходительно произнес он с легким поклоном. — А теперь не будем терять время даром и перейдем к главной цели нашей встречи. Ведь мадам де Коста не может долго оставаться в таком состоянии — будто она жива и здорова. Как вам известно, каждый заплативший шесть пенсов может задать ровно один вопрос. Может быть, вы желаете знать, какова участь любимого, близкого вам человека, который, как и мадам, отошел в мир иной. А возможно, вы хотите узнать что-нибудь о себе. О чем бы вы ни спросили, мадам де Коста постарается дать вам ответ.
Зрители зашептались: они боялись говорить с таинственным Заклинателем и его костлявой подругой.
— Ну что же вы, не стесняйтесь, — ободрил их мистер Пантагус, в голосе которого как будто послышались веселые нотки. — Прошу вас, уважьте мадам де Коста. При жизни она была знаменитой предсказательницей. Не лишайте ж ее удовольствия, дайте ей возможность показать, что она не утратила своих чудесных способностей и после смерти.
Похоже, уловка сработала: из толпы выступил молодой человек. Щеки у него горели.
— Это правда? Мадам де Коста действительно умеет предсказывать будущее?
— Безусловно. Мертвое тело, временно возвращенное к жизни, наделено даром предвидения, — ответствовал мистер Пантагус. — Вы хотите о чем-то спросить?
— Скажите, мадам де Коста, — взволнованно спросил юноша, — влюблю ли я когда-нибудь?
Повисла напряженная тишина — такая густая и плотная, что казалось, ее можно перерубить лишь топором. Мадам де Коста склонила голову набок; если бы в этих глазницах имелись глаза, они наверняка закатились бы, словно обращаясь за ответом к небу. Затем она слегка поклонилась навстречу юноше и произнесла голосом, какой мог звучать лишь из могилы:
— Да.
От этого слова толпа вдруг пришла в неописуемый восторг. Не могу отрицать, я и сам был весьма взбудоражен; парня сразу же грубо оттеснили от сцены, так что бедняга не успел произнести больше ни слова (на его месте я бы непременно поинтересовался когда), и вперед выступил здоровенный толстяк; он шагнул прямо к сцене и решительно положил на нее руку.
— Мадам, — начал он, едва переводя дух от восхищения, но мистер Пантагус нахмурился и перебил его.
— Мадам де Коста не желает, чтобы к ней прикасались, — сурово произнес он.
Толстяк вспыхнул и тут же отступил назад, извиняясь.
— Скажите, мадам, отчего мои куры не несутся?
Устремив на толстяка пустые глазницы, мадам де Коста с презрительной усмешкой ответила:
— На вопросы о курах я не отвечаю.
Тот с мольбой оглянулся на мистера Пантагуса, но последний лишь сочувственно развел руками.
Тут толпу прорвало: вопросы посыпались
— Все, последний вопрос, — сказал мистер Пантагус. — Время уже на исходе. У мадам де Коста почти не осталось сил.
По-моему, голос у мистера Пантагуса был такой, будто у него совсем сил не осталось. Поначалу глубокий, гортанный, он теперь звучал неестественно, напряженно. И тут, не сдержавшись, я услышал свой собственный голос:
— У меня есть вопрос.
Все взгляды устремились на меня и, как всегда, стали внимательно ощупывать мое лицо: люди сразу же чувствуют — какое-то оно странное, но в чем странность — понять не могут.
— Мадам де Коста, — осторожно спросил я, — где мой отец и почему он исчез?
— Это уже два вопроса, — проворчал незадачливый хозяин кур.
Прежде чем ответить, мадам де Коста помедлила, размышляя. Зрители начали шаркать, переминаясь с ноги на ногу.
— Да это же младший Карпью! — сказал кто-то у меня за спиной, и я почувствовал, что щеки у меня запылали, но продолжал твердо смотреть на мадам де Коста.
— Дитя, — мягко ответила она, — твой отец жив и гораздо ближе к тебе, чем ты думаешь. Не бросай поиском — и правда откроется.
Меня трясло. До чего ж мне хотелось, чтоб все эти люди перестали глазеть на меня и шептаться.
Наконец мистер Пантагус произнес:
— Дорогие дамы и господа! На сегодня вопросы закончены. Благодарю вас за то, что пришли. Очень надеюсь, вы поделитесь сегодняшними впечатлениями со своими друзьями.
Скелет, как по команде, плавно опустился в гроб; когда череп коснулся деревянных досок, кости в последний раз стукнулись друг о друга и затихли. Толпа шумно зааплодировала. Дверь распахнулась, и публика, громко шаркая, вылилась из наполненной ароматами комнаты в куда менее благовонный зал таверны.
Я наблюдал, как мистер Пантагус и Юнона собирают гроб: быстрыми движениями они подняли стенки и задвинули защелки. Тут обзор мне закрыли несколько любопытных, которые подошли к сцене, чтобы внимательно осмотреть гроб. Из любопытства я и сам подошел поближе, но на помосте уже никого не было: и Заклинатель Костей, и девушка исчезли. Я подошел к ширме, заглянул за нее и увидел в стене дверь. Подергал ручку — она подалась, дверь открылась, и за ней обнаружилась лестница вниз, ведущая к другой двери. Я оказался в проулке, у боковой стены «Ловкого пальчика». Слева катились медленные воды Фодуса, справа тянулась дорога через Мост.
Проулок был пуст. Вдыхая холодный воздух, я размышлял об увиденном и обдумывал странный ответ, который дала мне мадам де Коста. В сердце опять загорелась надежда. Что ж, может, отец действительно еще в городе. Однако с надеждой пришло беспокойство. Если я снова увижу отца, то узнаю всю правду. Но разве я так уж уверен, что хочу ее знать?
ГЛАВА 14
Случайная встреча
Вывернув из проулка на улицу, Пин достал из кармана шапку и натянул ее на самые уши, затем поднял повыше воротник куртки, чтобы края шапки и воротника заходили один на другой. Но, к несчастью, ткани для этого не хватило — затылок так и остался неприкрытым. Холод сжал голову мальчика, словно тисками. Тепло многолюдной таверны и пивной хмель улетучились как не бывало.
«Нет, нынче ночью нельзя оставаться на улице в таком виде. Не то я не доживу до утра».
На памяти Пина таких холодных зим еще не бывало. Даже сам Фодус, казалось, нес свои ядовитые воды медлительнее, чем обычно. Пин знал: главное — двигаться. Он решил было идти куда глаза глядят, но почти сразу же споткнулся обо что-то твердое. Картофелина. Мальчик с надеждой подумал, что, возможно, она горячая. Звучит нелепо, но на самом деле не так уж невероятно. Ведь очень многие для тепла носили в карманах горячую картошку, а когда остынет, съедали. К сожалению, та, что лежала под ногой у Пина, была сырая. К кожуре пристала земля. И форма у картофелины была странная: раздутая с одного конца, с другого она была заострена — почти что сходила на конус. Если б не темно-бордовая кожура, ее можно было бы принять за морковку.
— Разреши, я ее заберу?
Пин обернулся на голос, но никого не увидел.
— Простите? — растерянно произнес он и тут же почувствовал легкий шлепок чуть ниже спины.
Мальчик опустил взгляд и увидел низкого — вообще говоря, необычайно низкого — коренастого человечка, который требовательно смотрел на него.
— А-а! — протянул Пин, очень жалея, что ничего поумнее в голову не пришло, и вручил коротышке картофелину.
Незнакомец взял ее и сунул в карман.
— Премного благодарен, — сказал он и, протянув правую руку — в левой была зажата курительная трубка, — представился, крепко при этом стиснув мальчишке ладонь. На ощупь рука у незнакомца оказалась мозолистая и грязная.
— Бьяг Гикори, [2] — весело сообщил он, глядя Пину прямо в глаза, хотя для этого коротышке пришлось очень сильно откинуть голову. — Очень рад познакомиться.
— Биак, — повторил Пин. — Как это пишется?
— БЬ-Я-Г. Значит «маленький».
Мальчик засмеялся, но, увидев выражение лица нового знакомца и удивленно изогнутые брови, сразу осекся.
— Наверное, не зря, — сказал Пин, внимательно вслушиваясь в речь собеседника. У Бьяга был весьма необычный акцент, с раскатистым «р», — этот человек явно родился не в городе. — Ведь ты же…
2
От гэльского beag — маленький. — Прим. перев.
— Ну да, карлик, — отрезал Бьяг. — Ну и что? В конце концов, у каждого свой крест. Хотя у некоторых, конечно, полегче. — Он выжидательно посмотрел на Пина.
— Ой, — спохватился мальчик, вдруг осознав, чего именно от него ждут. — Меня зовут Пин.
— Просто Пин?
— Пин Карпью, — не подумав, ответил Пин и тут же нахмурился, но Бьяг ничего не сказал. Возможно, он ничего и не знал об отверженном семействе Карпью.
— Полное имя — Криспин.
— А-а, Криспин? — Бьяг подержал имя на языке, словно взвешивая, и смерил мальчишку взглядом с ног до головы. — Очень интересно, — только и сказал он. Кивнув в сторону «Ловкого пальчика», он спросил: — Был там, да?
— Ну да, — отвечал Пин. — Ходил смотреть на Заклинателя Костей.
— Ах вот оно что, на мистера Пантагуса, — сказал Бьяг. — Странноватое ремесло, на мой взгляд. Хотя многие скажут, что и мое не менее странное. А Прожорное Чудище ты видел?
Пин покачал головой:
— Нет еще.
Бьяг потер руки, пытаясь согреться, — звук получился такой, будто к ладоням его были приклеены два листа наждачной бумаги. Он вопросительно взглянул на Пина:
— Что ж, тебе, наверное, пора домой — прочь с этого холода. На моей памяти не бывало такой морозной зимы. Холод необычайный, это я точно могу сказать.
— Я бы с радостью отправился домой, — подтвердил Пин, и голос его прозвучал так жалобно, что ему самому стало неловко. — Но как раз сегодня меня выгнали из каморки, которую я снимал. Так что, скорее всего, ночевать мне придется на улице.
— Что ж, в этом городе ты не один такой, — сухо заметил Бьяг. — А я вот приятеля жду. Не то давно бы уже ушел. Он должен появиться с минуты на минуту…
— Друг мой, позволь выразить признательность за то, что ты не ушел и дождался меня, — послышался позади голос, за которым последовал звук приближающихся торопливых шагов.