Заклинатель
Шрифт:
– Черт, иногда жалеешь, что ты не простой смерд! – Андрей передернул плечами, кинул лук в колчан и пошел собирать стрелы.
Ему очень, очень не хотелось жениться неведомо на ком, да еще так неожиданно. Никак не хотелось. Но каждый раз, когда он пытался подобрать аргументы, чтобы разумно объяснить это нежелание отцу – выходило, что жениться все-таки надо. Хотя бы просто прийти и поставить подпись там, где требуется. Потому что от этой подписи зависело очень многое. Для боярина, матушки, Пахома, Никиты, Вторуши, для той же Вари.
– Имение. Титул. Продолжение рода. Вот ведь елки длинные и зеленые – почему именно я?!
На миг мелькнула мысль забрать Варю, да и куда-нибудь удрать. Но Зверев тут же вспомнил, что даже это невозможно. Она холопка. Совершит побег – ее объявят в розыск. Значит – жить в подполье, никуда не высовываться. Где? Как? На какие шиши? Пахать он не умеет, ремеслам местным не обучен. Правда, обучен драться. Однако с этим мастерством только два пути: на большую дорогу в душегубы, либо куда-нибудь в Польшу в наемники. Увы, первые быстро кончают жизнь в петле на ближайшей осине, а во вторые с «нагрузкой» в виде девицы не возьмут. Идя на войну, баб дома оставлять положено.
И опять же: он сбежит – а как остальные? Жить, каждый день ожидая, что тебя могут выгнать с родной земли? И в боярские дети, в дворню Друцкого идти – для Василия Ярославовича радость небольшая. Пожалуй даже – позор. А изменить положение способен только Зверев. Его подпись на брачном договоре.
– Но что ни говори, жениться по любви не может ни один, ни один король, – припомнил Андрей слова популярной когда-то песенки и захлопнул колчан. Настроение стрелять окончательно пропало. – Вот если бы это была Варя…
Однако молодой боярин поймал себя на том, что подмена имени неведомой Полины на Варино ничего не изменило в его мыслях. Ему вообще не хотелось ни на ком жениться. Вот не хотелось, и все! Не готов он был к такому подвигу.
Быстрым шагом Андрей вернулся в усадьбу, пересек двор, низко опустив голову: ему мерещилось, что вся дворня и холопы бросают на него вопросительные взгляды. Поднялся в дом, свернул к горнице хозяина:
– Скажи, отец, а можно поступить так: я соглашусь, но свадьбу мы отложим на несколько лет? Чтобы вырасти немного, повзрослеть.
– Куда уж более? – не понял боярин. – Тебе шестнадцать, ей уже пятнадцать по весне сполнилось. И потом… Если ты согласен на этот брак, то зачем откладывать, годы терять? Не согласен – опять же зачем тянуть, надежду ложную девице давать? Ответь ясно, как боярину родовитому надлежит. Отказываешься? Ну жили мы много лет с Друцким во вражде и еще проживем. Тяжба полвека тянется – так она, может, еще столько же продлится. Вот, правда, князем тебе тогда уж точно не быть, и внукам моим тоже. Такая возможность – она ведь раз в жизни всего случается. Но найдем мы тебе другую жену, не бойся. И с именем, и с приданым, и без проклятия. Может, оно и лучше. Не так
Василий Ярославович повернулся к пюпитру, продолжил вносить какие-то записи на сероватый бумажный лист. Наверное, разбирался, что и сколько уже убрано, а что еще только обжинать предстоит.
– А ты как считаешь, отец? Нужно мне жениться на Полине этой неизвестной или можно обойтись?
– Я считаю, сын, – не поворачивая головы ответил боярин, – награда тебе это по Божьей щедрости за отвагу и смекалку твою. Посему Господь никакого проклятия на тебя не попустит. Откажешься от первой милости Всевышнего – новых можешь от него не ждать. Не станет Он разбрасываться дарами перед тем, кто подбирать их брезгует.
– А для тебя это важно? Ну чтобы я согласился? Скажи мне просто, без околичностей.
– Да, – лаконично ответил Василий Ярославович.
– Понятно, – обреченно махнул рукой Зверев. – Да, еще одно, отец. Зимой нам нужно быть в Москве. Там случится пожар, и под его прикрытием Шуйские опять попытаются убить государя.
– С чего ты это взял?
– Приснилось.
– Мало ли чего присниться может?!
– Ты забыл, что случилось, когда я увидел подобный сон в последний раз?
Боярин вспомнил – по тому как на скулах его заиграли желваки. Он медленно кивнул:
– Хорошо, поедем. После Юрьего дня, как с оброком сочтемся. Успеем?
– Должны.
– Скажи, а пожар до смотрин случится, что Кошкин затеял, или после?
– Я уточню, – пообещал Андрей. – Извини, что отвлек.
– Ничего. Ты как раз заходи. Тебе тоже с этим всем разбираться надобно уметь. Кстати, ты мне так и не ответил. Так ты согласен сочетаться браком с племянницей соседа нашего, княжной Полиной?
Вот он – шаг в пропасть, в бездну, в необратимость. Поступок, изменить который будет уже невозможно никогда. Зверев почувствовал, как меж лопаток пробежал мерзкий холодок, но все же спокойно кивнул:
– Да, отец, я согласен. Я стану ее мужем.
– Вот и правильно… Князь, – с облегчением улыбнулся Василий Ярославович. – Ступай. Друцкому я отпишу об этом завтра.
Андрей вышел на крыльцо, перевел дух. Увидел Никиту, махнул ему рукой:
– Коня мне оседлай, драже. А отцу скажи: к обеду не приду, есть совсем не хочется. Вечером вернусь.
Лютобор был на улице: рубил на пеньке хворост и складывал палочки одна к одной на вытянутую в траве веревку.
– Надо же! – спешился Зверев. – А я думал, у мудрых чародеев все само собой рубится и в поленницу укладывается.
– Это я запросто, – кивнул колдун. – Да токмо давно добры молодцы не приходили девок привораживать али от болезней исцеляться. Но до очага дровишки дойти сами смогут. Давай-ка, коли приехал, веревочку затяни да вниз все это стащи.
– Это же все равно не само, это на мне получится. – Зверев обмотал вокруг хвороста веревку, забросил связку за плечо.