Заклинатели

Жаркое солнце закатывалось за громаду дворца, бронзово-красной горой нависающего над площадью. Кайл вздохнул с облегчением, когда остервенелые августовские лучи перестали обжигать его лицо и шею. Он отёр пот и болезненно поморщился: кожа стала горячей

День тянулся тягостно, как патока. Кайл думал, всё пройдёт быстрее, без лишних слов и движений. Чего возиться, напялил старик корону – и готово, и по домам. Но, кажется, все, кроме Кайла, наслаждались неспешностью и зрелищностью торжества.

Сначала какой-то звонкоголосый юнец читал бесконечную и напыщенную речь о новых временах, наступающих в Королевстве, – несомненно, текст составили сами Магистры и они же указали юнцу, какие слова стоит произносить с нажимом, а где следует делать паузы. Кайл едва не вывихнул челюсть, зевая, зато простолюдины на нижних трибунах и те, кто просто толпился на площади, слушали, замерев. Наверняка они половину не услышали, а другую половину не поняли, но мудрёная и, по сути, пустая речь произвела впечатление.

К разочарованию Кайла, одной речью дело не ограничилось. Чтобы не слишком утомлять и как-то развлечь народ, на сцену поочерёдно выходили певцы, поэты, акробаты и жонглёры. Поток артистов не иссякал, народ ликовал, а Кайлу казалось, что этих чудаков сюда согнали со всего Королевства, потому что за всю жизнь он не видел сразу стольких людей, умеющих петь, играть на музыкальных инструментах, глотать зажжённые факелы и Преисподняя знает что ещё вытворять.

Виро тоже был поглощён зрелищем. Его обычно скептически сощуренные глаза светились полудетским восторгом, он весь подался вперёд, едва не вываливаясь в соседний ряд. Кайл наблюдал за ним с нескрываемым презрением: занимает солидный пост при Библиотеке, а ведёт себя как крестьянский мальчишка!

Трибуна вельмож пестрела и сверкала, как шкатулка с драгоценностями. Министры, мелкие градоправители, начальники ведомств и старосты крупных посёлков, приглашённые на коронацию, нацепили все самые яркие наряды, а их жёны, стремясь подражать столичной моде, навесили на себя безвкусные безделушки, намалевали губы алым и нарумянили щёки.

Но взгляд Кайла неизменно возвращался к противоположной трибуне, той самой, где восседал человек в чёрном плаще из дорогого переливающегося бархата. Стоило посмотреть туда – и сердце взволнованно щемило, ожидание чего-то неизвестного колыхалось в груди, а пальцы холодели, несмотря на изматывающий зной.

Внимательно оглядев толпу, Кайл насчитал ещё четыре фигуры в похожих тёмных плащах, с натянутыми на головы капюшонами. Волнение нарастало, постепенно закипало в нём, и голоса очередных певцов, завладевших вниманием публики, доносились до Кайла невнятно, будто из-под толстого слоя ваты. Он то и дело ощупывал сумку, поглаживал выпуклые бока банок с порошком и бросал взгляды на сумку Виро: помнит ли этот олух, какая на них возложена ответственность?

– Эй, Виро. – Кайл пихнул его в бок. Виро неохотно оторвался от зрелища и сморщил нос. – Как ты думаешь, вон тот тип в плаще – опасен? Может, стоит подобраться к нему поближе?

Виро сощурился, вглядываясь туда, куда показывал Кайл. Певец на сцене закончил выступление, выдав особенно высокую ноту, и зрители зашумели: кто недовольно, кто одобряюще. Виро пожал плечами.

– Да ну. Обычный богач. Одежда дорогая, сразу видно, ну а капюшон… Да кто его знает. Может, от солнца прячется. А может, не хочет, чтобы его кто-то узнал.

– Всё равно он мне не нравится. От него будто холодом веет, – упрямился Кайл. – Ты помнишь, что у нас в сумках?

– Как же, как же. – Виро махнул рукой. – Заколдованный порошок. Если начнутся волнения – мы тут же разбиваем склянки. Помню, не бойся.

Заверения Виро не придали Кайлу уверенности. Он недовольно фыркнул и принялся обгрызать кожу вокруг ногтя на большом пальце. Дворец бросал на площадь зловещую тень, отливающую багрянцем, и на закате становилось чуть прохладнее. Небо подёрнулось золотым, на востоке зажглась первая тусклая звезда. Кайл на минуту прикрыл уставшие глаза, но перед сомкнутыми веками продолжила кишеть толпа. Он всматривался в собравшихся на коронацию так долго и так пристально, что подозревал, что они будут видеться ему даже во сне.

По площади прокатился раскатистый гул, и Кайл вздрогнул, до боли вцепившись пальцами в сумку. На сцену прошествовали оба старика-Магистра, ропот на трибунах постепенно стих. На площадь опустилась плотная, душная тишина. Кайла снова бросило в жар, волнение усилилось. Он беспокойно привстал со скамьи, но Виро осадил его, потянув за рукав.

Старики заговорили: громко, чётко, по очереди. Снова те же слова о новом витке в истории Королевства, о непростых временах, о том, что Магистры пришли на помощь в самый подходящий момент… Народ молчал и слушал, министры и вельможи важно кивали, господин в плаще замер, как изваяние.

Кайла душило бездействие. Одинаковые слова, нудные формальности, шумные и пустые представления… В крови гудело напряжение, готовое в любой момент взорваться. Вскочить, крикнуть, сделать хоть что-то, чтобы расшевелить затхлое болото! По рукам пробежала дрожь нетерпения. Интересно, что будет, разбей он банки с порошком прямо сейчас? Нет, наверное, не стоит: люди и так вялые, раскисшие и довольные, вдоволь насмотрелись на акробатов, наслушались песен и наелись печёных каштанов. Сонный порошок сделает и без того скучный вечер вовсе невыносимым. Жаль, у него нет с собой шутих. А лучше – револьвера. Пальнуть в воздух, всполошить море ленивых тел, услышать, как они кричат. Увидеть, что они живые, а не бездумные куклы, готовые слушать всё, что скажут им со сцены. После случая с учеником астронома Кайла всё чаще посещали странные, рваные мысли, в которых он умышленно причинял кому-то вред.

– …новому времени – новый правитель. Мудрый и справедливый, надёжный и опытный – Магистр Дивидус, властитель Библиотеки Биунума!

Голос Волхвокса прокатился над площадью, и зрители радостно загалдели. Виро снова подался вперёд, не сводя глаз со стариков на сцене. Кайл тоже оживился. Ему уже хотелось, чтобы всё поскорее закончилось, чтобы небо расцветили фейерверки и можно было спуститься на площадь, размять ноги. А потом – попросить у Магистров заслуженную награду за верную службу.