Заклятие – (не)покорная для бывшего
Шрифт:
– Тихо, – сказал он. – Я не буду петь, если тебе от этого больно.
– Мне от твоего голоса больно! – закричала Беатрис.
– Мне больно от одного твоего существования, – вдруг не выдержал Эритар и сжал ее так, что дышать стало сложно. – Я сам себе сердце не разбивал.
Беатрис почувствовала что-то другое. Что-то кроме тошноты, боли и мерзкой мешанины в голове. Его сердце. Его сердце! В голове всплыло имя Антари. Да, надо было думать об Антари.
– Антари, – прошептала она вслух, тут же понимая, что это ошибка. Нельзя. Нельзя!
Эритар
– Как я люблю слушать в своей постели имена других мужиков из уст женщины, лежащей в моих руках. Но посмотрим, что ты скажешь завтра. Мне это важнее.
Беатрис не стала извиняться. Она вспомнила, кого любила. Это был не Эритар. Уже давно не он.
Тем не менее, мужчина продолжил петь. Он был так спокоен, не реагировал ни на что, просто обнимал ее, даже в этом состоянии вызывая чувства, в которых Беатрис не признавалась себе.
Раннее утро
Беатрис проснулась на рассвете. Мерзкая тошнота прошла, стало намного легче. Память все еще крутила в голове пируэты. Голубые глаза Антари, его темные волосы, стихи, которые он ей писал. Их свадьба.
Свадьба, которая так и не состоялась. Айана… Эритар сказал, что она мертва, и что он жестоко с ней разделался. Жаль, что он это сделал. Беатрис хотела бы наблюдать, хотела бы слушать, как крики боли рвут ее голосовые связки, как на смену безумным воплям приходят хрипы. Ненависть.
Девушка потянулась. Тяжелая рука удержала ее на месте. Эритар остался. Уснул сам, обнимая ее через покрывало. Почему-то стало спокойно, хорошо, а затем сон снова подчинил Беатрис.
Следующее пробуждение было через пару часов. На этот раз причиной были не кошмары. Все было еще хуже. Беатрис чувствовала себя лучше. Голова была легкой, пустой, эмоции притупились, тело почти что пело. Именно это и было плохо. Тело требовало ласки и чем дальше, тем сильнее. Девушка ощущала мужчину каждой своей клеткой и находила его невероятно желанным. Дыхание Эритара касалось ее шеи, заставляя выгибаться и вызывая множество мурашек. От него безумно вкусно пахло. Никогда Беатрис не обращала внимания на запах, а теперь не могла надышаться.
Рука была тяжелой и сильной. Стоило пошевелиться и мышцы напрягались, прижимая ее к себе. Девушка нарочно сдвинулась к краю и ее тут же вернули обратно, обхватывая ладонью живот. Пальцы коснулись голой кожи, это было как сумасшествие.
Беатрис тихо втянула в себя воздух, подавляя стон. Мужчина дышал во сне спокойно и равномерно, не подозревая, какая гамма чувств нарывает девушку рядом.
Пользуясь тем, что он глубоко в мире снов, она положила свою руку поверх его. Стало хуже. Теперь Беатрис едва сдерживалась, чтобы не метаться по постели и стонать. Каждый миллиметр его кожи хотелось ощущать снова и снова. Ладонью, спиной, ногами, ягодицами. Грудь напряглась, тонкая ткань простыни возбуждала соски. Следующий стон был подавлен, но тело само потерлось о плоть мужчины. Беатрис сходила с ума от желания и не могла его терпеть.
Девушка
– Ты проснулась? – спросил он хрипло.
– Почти, – уклончиво ответила Беатрис.
– Как чувствуешь себя?
«Чувствую себя голодной. Голодной до твоего тела», – подумала девушка.
– Иди ты со своей заботой, – буркнула она.
Он прикоснулся ладонью к ее лбу, даже этим вызывая горячую волну внизу живота. Беатрис отвернулась и усилием воли заставила себя поменять выражение лица.
– Жар спал, – заметил Эритар. – Тебе определенно лучше.
«Жар переместился в другое место и теперь медленно пожирает меня изнутри». Беатрис попыталась думать об Антари. Мысли скакали прочь, будто играя в чехарду. Их свадьба была так близка, так желанна, еще немного и они связали бы судьбы. Как можно было испытывать такую дикую страсть к Эритару, когда сердце принадлежало Антари?
Брак был поспешным решением. Беатрис попыталась припомнить, почему и не смогла, но четко помнила, как они смеялись, что первая брачная ночь будет для них действительно первой. Что же случилось?
Эритар приподнял ее, как и накануне облокачивая на себя, чтобы напоить лекарством. Мысли прервал новый выброс гормонов. Желание стало безумным. Беатрис едва могла глотать маслянистую скользкую жидкость. Редкостная гадость. И даже эта мерзость не отвлекала ее тела. Плечо мужчины под головой, его рука на бесстыдно голой коже, его дыхание, касающееся волос и шеи. Девушка чувствовала каждое сокращение мышц, удары сердца. Ее буквально накрывало.
Свадьба сорвалась, что-то произошло. С Антари она еще не спала, надо ли хранить ему верность?
«Я же еще не принадлежу ему», – подумала Беатрис.
Разрозненная память, как назло, вытащила из тьмы обрывок воспоминания, будто бы вокзальная гадалка карту из-за уха.
Полумрак комнаты, два тела на постели, ее собственные крики, которые нельзя назвать стонами. Его рука, фиксирующая позу. Горячие губы на теле и шепот: «Не отпускай».
И ответ: «Никогда».
Еще раз почувствовать его силу. Снова сделать то, на что она не решалась ни с кем другим. Произнести имя, умоляя, почти плача, на пределе чувств, терпения, на границе боли и удовольствия.
Эритар.
Сложности Беатрис
Беатрис зашипела, пытаясь разозлиться и перевести свои чувства в агрессию. Получилось отлично. Теперь она была злой и жаждущей близости одновременно.
– Эритар, мне плохо, – прошептала она. – Мне надо в душ.
Он погладил ее по лицу:
– Давай я помогу тебе встать, – сказал он. – Я буду крепко держать, потому что мне кажется, что ты не сможешь идти сама.
После лекарства стало немного легче. Беатрис практически самостоятельно дошла до ванной комнаты.