Заклятие
Шрифт:
– Я же говорю, бабулькины развлечения! – усмехнулась я, взяв в руки бутылку вина, которую Анджей купил специально для этого вечера. Мне безумно не хотелось, чтобы он тратился, ведь мы, в конце концов, устраивали этот самый ужин по моей инициативе и в моем доме, но, как бы там, ни было, он все равно настоял на своем.
– Типичное заявление молодого поколения! – весело протянул он. – Между прочим, всеми полученными когда-то знаниями я могу отлично пользоваться и сейчас. Многие представители современной молодежи получают образование за деньги
– Ну не все же молодые люди такие, как ты говоришь… – попыталась я защитить своих современников, – Я согласна, сейчас молодежь более избалованна, но все же. Есть прекрасные ребята, которые посвящают учебе большую часть своего времени, а затем становятся настоящими профессионалами…
– Да, несомненно. Просто, я хотел сказать, что раньше все было немного иначе. У нас не было тех… «полезных излишеств», что теперь есть у вас. Для того чтобы получить диплом, требовалось большое усердие и дисциплина. А то, что преподавали мне в…
Анджей запнулся.
– В НАПОЛАС? – закончила за него я.
Выложив морковь на блюдце, Анджей придвинул к себе тарелку с промытой картошкой и вновь принялся за работу.
– То, что преподавали там, я предпочитаю забыть и никогда не вспоминать… – протянул он, ловко орудуя ножом.
– Прости, – тихо протянула я, нервно теребя этикетку на бутылке ногтем, – Не хотела напоминать о больном.
– Все в порядке, – отозвался Анджей, пристально посмотрев на меня, – Это часть моего прошлого, и от него уже не избавиться. К тому же, кое-что мне все же там нравилось…
Я почувствовала, как сердце в груди екнуло, а ладони вспотели.
– Как там может что-то понравится? – прошептала я и вновь посмотрела на злосчастную склянку. На этикетке была красная витиеватая надпись – «Пенфолдс Гранж».
– Я очень любил посещать занятия по авиапилотированию и военно-морскому делу.
Его глаза пристально посмотрели на мои скользящие по бутылке пальцы.
– Почему бы тебе не оставить этикетку в покое? – снова улыбнувшись, протянул он, сняв со своего черного джемпера кусочек картофелины. – Твоя мама может подумать, что вино привезли не из Австралии, а из помойного ведра.
– Как скажешь, дедуля!!! – с недовольством в голосе ответила я и отставила несчастную бутылку в сторону.
Достав из полки стеклянную миску для салата, я принялась нарезать недавно вымытые помидоры.
– Ну, так что там с твоими уроками в этой проклятой «академии смерти»? – прошипела я, припоминая знаменитый фильм Дениса Ганзеля и с ненавистью кроша несчастный томат.
– Когда я садился в свой одномоторный «Мессершмитт» и пару мгновений спустя взмывал в небо, то почти всегда чувствовал себя невероятно счастливым. Свободным от всего того дерьма, что в мою голову снова и снова пытался запихнуть Мюллер и все эти убийцы, которые гордо называли себя нашими учителями.
Из динамиков послышался
– Я знал, для чего именно были предназначены эти самолеты, но меня это не волновало… на тот момент. Было только небо и я. Только воздух и оглушительный рев пропеллера. Мой внутренний мир буквально перевернулся, когда я впервые сумел сделать ранверсман! Правда, это было уже на другой машине…
Я почувствовала, как сердце в груди зашлось в бешеном ритме. Мне стало страшно оттого, что Анджей когда-то оказывался запертым в небольшой консервной банке с невероятной скоростью пикирующей то вниз, то вверх.
– Я быстро сумел освоить разные типы самолетов. Потом, как это часто бывает, все же перебесился, и меня потянуло на что-то новенькое. Вскоре, уже мечты о море затуманивали мой рассудок! Я попросил Мюллера организовать мне больше занятий в академии, а также сказал, что мне нужен подходящий для практики катер. Каково же было мое удивление, когда он сообщил о том, что я могу заниматься каждый день, а в порту Гамбурга меня ждала прекрасная новенькая яхта.
– По-моему, ты был избалован ничуть ни меньше, чем мои современники… – ехидно подметила я, сбросив дольки помидора с разделочной доски в миску, и принимаясь за пучок базилика.
Анджей последовал моему примеру и отправил картофельные дольки в тарелку, стоящую перед ним.
– Я не спорю. Хотя, отличия все равно имеются…
– Да неужели?! – усмехнулась я, доставая из шкафа бутылку оливкового масла. – Все всегда пытаются как-то оправдать свой эгоизм. Ну, и как ТЫ собираешься сделать это?
– Думаю, я отличаюсь тем, что не принимал все это как должное, – тихо, едва различимо пробормотал Анджей, тупо смотря прямо перед собой. – Мне всегда казалось, что я не достоин таких подарков. Порой меня тошнило от самого себя…
– Анджей, прошу тебя, давай не будем снова поднимать эту тему! – почти вскрикнула я. – Те времена давно прошли. Ты должен жить тем, что есть у тебя здесь и сейчас…
– Прости, – снова невероятно тихо отозвался он. – «Старики» часто бывают склонны к сентиментализму! Ты сама удосужилась влюбиться в того, кто в прадедушки тебе годится!
– По-моему, это ты удосужился влюбиться в малолетку, – у меня на губах заиграла улыбка. – Так что там с яхтой?
– Хочешь продолжения сентиментальностей? – протянул он, смеривая меня многозначительным взглядом.
– Ага.
– Ну, что ж…
Я снова подошла к раковине и ополоснула руки. Для греческого салата осталось порезать огурцы. Мои уши приготовились слушать рассказ Анджея дальше.
– У нас был дом в Гамбурге. Что-то вроде небольшой резиденции Клана. Порт был неподалеку, и я часто приезжал туда немного развеяться. Особенно, когда жизнь в Берлине становилась практически невыносимой.
BORNS как раз «добрался» до припева. Мне очень нравилась эта песня. Парень определенно был талантливым, а музыка – расслабляющей.