Заколдованная планета
Шрифт:
— Ирочка, я же в этом ничегошеньки не понимаю, — виновато сказала Мимико. — Я ведь астроном.
— Все мы здесь такие! — вздохнула Ирина. — Неудачные астрономы, неудачные инженеры, неудачные астробиологи…
Она надолго задумалась, потом заговорила более спокойно:
— Я не нытик и не паникер. Я изучала животных Марса и Психеи. И все было понятно. На любой планете любое живое существо имеет систему дыхания, систему питания, систему кровообращения. Без этого нет жизни. На какой бы основе ни была построена живая ткань — углеводородной, кремнеорганической или еще какой-нибудь, — законы развития
— Но ведь у них что-то есть внутри, — робко заметила Мимико.
Ирина фыркнула.
— Еще бы! Они набиты до отказа, как только не лопаются! А вот я, дура эдакая, никак не могу сообразить, что значат все эти узлы и переплетения. Самое непонятное в их строении — это то, что совершенно одинаковые органы располагаются в различных частях тела. Все равно как если бы у человека было три сердца и одно находилось в голове, другое — в груди, а третье — в пятке. Не то они имеют запасные органы, не то одинаковые органы выполняют разные функции. А вот где у них мозг, неясно. И вообще все неясно. Например, за счет чего они движутся? И что это за труба, обвитая нервами — если это нервы, конечно, — которая проходит через все тело? Предположим, что это спинной мозг…
— Это? — спросила Мимико, показывая пальцем. — Это похоже на соленоид или трансформатор. Может ведь так быть?
— Может! — вздохнула Ирина. — И очень даже просто, Я вижу, мы обе равноправные кандидатки в сумасшедший дом. Займем соседние койки…
Вечером прилетел Буслаев. Его громовой голос взорвал сонную тишину клуба.
Заметив Ирину, он бросился к ней:
— Родная моя, да на тебе лица нет! Где он, этот злодей, что довел тебя до такого печального состояния?
— Лежит в лаборатории и издевается изо всех сил, — натянуто улыбаясь, ответила Ирина.
— А ну идем! Мы сейчас ему покажем!
И он почти насильно поволок Ирину в лабораторию. Его буйная грубоватая веселость обезоруживала, перед ней невозможно было устоять. И невольно на душе становилось легче. На это он и рассчитывал.
Буслаев долго смотрел на пиявку, почесывая затылок и не скрывая брезгливости.
— Бррр… какая гадость! Как ты можешь… Но вообще… Черт его знает, я в общем-то физик, но что-то эта штука мне напоминает.
— Мимико уверяет, что это похоже на соленоид или трансформатор.
— А что? Гипотеза не хуже любой другой. И довольно любопытная, особенно если учесть, что эти милые создания поплевывают электрончиками. Было бы очень здорово… Впрочем, это легко проверить. Найдется в этой лавочке кусок провода?
— Что ты хочешь делать?
Он искоса глянул на нее, высоко подняв брови. Поражал контраст между его шутовской гримасой и серьезными задумчивыми глазами.
— Хочу тоже войти в науку. Чем я хуже других? Тем более, здесь мне все знакомо. Труба, обмотанная двойной спиралью, четыре конца которой замыкаются на коллектор в средней части механизма, — налицо элементарная электрическая схема. Ну, а тем, что органы живого организма могут вовсе не соответствовать частям электроагрегата, которые они напоминают, а так же этими непонятными кубиками, замыкающими витки спирали по длине трубы, можно, очевидно, пренебречь. Подведем питание…
Он решительно подсоединил провода и включил рубильник.
Распластанное тело пиявки быстро-быстро задергалось. По трубе побежали волны, будто внутри один за другим прокатывались твердые шарики. Потом наружный конец трубы раскрылся, как лесной цветок-хищник, из него вырвалось облако дыма, мгновенно заполнившего помещение. Наступила темнота. Внезапно ее пронзила стремительная серия раскаленных синих шаров, с сухим треском разбивавшихся о громоздким нейтринный микроскоп, стоявший в углу. Нестерпимо защипало глаза. К счастью, это продолжалось всего несколько секунд, потом рванул взрыв и все прекратилось.
— Как ты? — шепотом спросила Ирина.
— Вроде жив, — неуверенно донеслось из-под стола. Сквозь дым можно было различить, как там что-то ворочалось. — Вот только никак не соображу, в какую сторону ползти.
— Ползи сюда.
— А ты подавай голос, а то воткнусь во что-нибудь.
Они сидели на полу, держась за руки. Дым не рассеивался.
— Надо открыть окно, — сказала Ирина.
— В самый бы раз, — отозвался Василий без энтузиазма. — А как оно, больше не будет плеваться?
— Не знаю. Наверное, нет. Окно, кажется, вон в той стороне.
Вскоре грохот и звон разбитого стекла показали, что на пути к окну стояла центрифуга.
Дым постепенно рассеялся в соответствии с законами физики. Зато в дверях показался начальник отряда, что никакими законами не предусматривалось. Выслушав сбивчивый отчет Ирины, он саркастически покачал головой, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
— Так, так! Уничтожен великолепный микроскоп, разбита центрифуга, выбит фидер на подстанции… Можно вас поздравить, Буслаев, вы вступили в науку прямо-таки победным маршем.
Смущенный гигант не знал, куда деваться.
— Идите-ка оба в клуб. Потанцуйте, что ли, у вас это лучше получается. А я пока здесь подумаю.
Незадачливые экспериментаторы выскочили из лаборатории с видом набедокуривших школьников.
— Я так испугалась! Вдруг что-то затрещало и погас свет, — затараторила Мимико, подбегая к ним. — Думала, опять тревога. А это ты небось, Пират несчастный…
Пират удрученно погладил бороду.
Внезапно под потолком раздался сильный треск и лампочки погасли. В темноте раздавались возмущенные возгласы цивилизаторов.
— А это уже шеф провел контрольный опыт, — спокойно сказала Ирина.
— Интересно, куда он попал? — пробормотал Буслаев. — Вроде не осталось ничего, достойного внимания.
— Пойдемте посмотрим, — предложила Мимико.
— Пойдемте. — Ирина взяла рыжебородого за руку. — Иди за мной, не то всю мебель в темноте переломаешь. Придется на табуретках сидеть, как в фильмах.
В этот момент вспыхнул свет.
Они вошли в лабораторию как раз вовремя, чтобы вытащить Сергеева из-под стола. Хотя гипс со сломанной руки был уже снят, действовал он ею еще неуверенно.