Закон эволюции - роман завершен
Шрифт:
– Хорошо. Алекс, пилота в курс дела не вводить, лекций по истории не читать. Дайте ему выпить чего покрепче, вколите успокоительного... Ну в общем, поделикатней с бедолагой. И отправляйте вниз, на базу поближе к столице.
На той стороне линии тихо заговорил еще кто-то, Эрхарт выслушал и снова посмотрел на Виттмана.
– Сэр, не все так просто. Пилот может переносить в своем теле бактерии и вирусы четырехвековой давности, потенциально опасные для нас, и быть уязвимым для современных. Тут без карантина для него и всех контактировавших не обойтись.
– Хорошо, оставляю это на вас, - благосклонно кивнул Виттман, - и держите меня в курсе. Как только ученые дадут свое заключение - сообщите.
– Слушаюсь, сэр, - министр обороны сделал полупоклон и отключился.
Первый Рейхсминистр улыбнулся и отправил в рот ложку овсянки. Его настроение стремительно поднималось: тут дело уже даже не в развлечении, а в возможности
***
Маркуса доставили на базу где-то в Европе и три дня продержали в изоляторе, по десять раз на дню беря анализы и делая пробы. Он не возражал: рациональная частичка его сознания понимала, что так надо, а всему остальному сознанию было глубоко наплевать. Ему выдавали к рациону по сто граммов хорошего коньяка, а один добросердечный доктор втихаря снабдил хорошей порцией стопроцентного спирта. Маркус сдавал анализы, ел, закладывал за воротник порцию спирта и проваливался в беспокойный сон. Снились ему попеременно космос, дом и джунгли в Корее, по которым приходилось, преодолевая классическое для кошмара сопротивление, убегать от кореянки с пистолетом.
На третий день своего пребывания в изоляторе Маркусу захотелось узнать, как же так случилось, что его родина сгорела в ядерном пламени, но ответов он не получил.
Комендант базы, пожилой офицер в синей форме с серым гербом в виде все того же щита, на почти чистом английском представился полковником Пелье и объяснил, что дело Маркуса взяли на карандаш высоко наверху. Астронавта приказано в курс дел не вводить и лекций по истории не читать, пока медики не решат, что можно, а самому полковнику не хочется оказаться на улице без пенсии за нарушение инструкций, так что Маркус больше не расспрашивал, ограничившись риторическим вопросом:
– Что, все так плохо, раз медики опасаются за мой рассудок, если я узнаю?
Полковник покачал головой:
– Я бы сказал противоположное: все отлично, даже замечательно. Вы попали в мир светлого будущего, но дело в том, что мир этот сильно изменился, пока вы находились в полете. С моей точки зрения, все чудесно, я рад, что родился и живу именно сейчас, а не в двадцать первом веке, но у вас, уроженца двадцать первого, сформировалось совершенно иная точка зрения на привычные вещи. Мир стал лучше, но произошедшие в нем перемены вам могут и не понравиться, вы - человек из несколько иной культуры, из социума с другим укладом. Человеку из шестнадцатого века в двадцать первом тоже было бы не по себе. Впрочем, вам все объяснят, когда решат, что пришло время, а я и так уже выболтал слишком много.
– Да ладно, - махнул рукой Маркус, - это останется между нами. Скажите только, как так вышло, что я потерялся на триста с чем-то лет?! Ведь подпространственный прыжок мгновенен!
Полковник покачал головой:
– Да вот не совсем, как оказалось. После того, как "Пионер" не вернулся, была сформулирована гипотеза, что в провале виноват не корабль и не пилот. Построили уменьшенный беспилотный корабль и совершили целую серию прыжков к Луне и обратно. В ряде случаев наблюдалось не совсем мгновенное перемещение, но погрешность была слишком мала, а проблемы с точной синхронизацией - велики. Стали прыгать к Марсу, в момент запуска посылая в точку назначения лазерный луч. У самой Красной планеты находился запущенный туда специально для этого спутник, который фиксировал время прибытия корабля и луча. В паре случаев луч приходил раньше, проще говоря, корабль опаздывал на три-четыре минуты. Тогда построили еще один беспилотник с гипердвигателем и запустили к Плутону. Потом первый корабль прыгал ко второму и обратно, и уже после третьего прыжка просто исчез. А через четыре месяца появился у Плутона.
– Стоп! Этого не может быть!
– воскликнул Маркус, - Плутон что, висел на месте четыре месяца?!
– Забыл сказать. Еще при тестовых прыжках к Марсу выяснилось, что корабль появляется у планеты, даже если задержался на несколько минут и планете пролетела за это время тысячи километров. Точка выхода из подпространства "прилипает" к космическому телу. Проксима за время вашего полета пролетела умопомрачительное расстояние, но вы появились именно возле нее, а не там, где звезда была в момент старта. Так вот, что касается задержек. Экспериментально выяснили, что корабль, прыгая через подпространство, может оказаться в точке назначения практически мгновенно, а может и задержаться. Причем, чем дальше находится точка назначения, тем выше вероятность задержки и тем сильнее может быть сама задержка. Пока вы летали до Луны и обратно - эффект не проявлялся. Беспилотник, прыгая к Плутону, задержался на четыре месяца. Элементарный подсчет показал, что "Пионер", при несоизмеримо большем расстоянии прыжка до Проксимы по сравнению с расстоянием до Плутона, теоретически может задержаться в
Последующие часы Маркус провел, лежа на койке и глядя в потолок. Повезло? Мама с папой потеряли сына, Ричард потерял старшего брата, сам он и Джейн потеряли друг друга. Повезло? Боже, спаси от такого везения и благослови того добряка, который снабдил Маркуса обезболивающим для души в виде чистого спирта.
***
На четвертый день врач заключил, что никаких проблем, связанных с новыми и старыми микроорганизмами и вирусами, нет. Маркусу рассказали о предстоящем визите высокопоставленного лица, посоветовали побриться и предоставили комплект парадной формы летчика, правда, без погон, но зато с двумя наградами НАСА, которые у него были: "За исключительные заслуги" и "За космический полет".
– Это не мои награды, - вяло отреагировал астронавт, - мои остались дома, во Флориде, превратившейся в выжженную пустыню...
– Да, это копии, - согласился Пелье, - изготовленные специально для вас. Ваши заслуги перед человечеством в космосе признаны официально, а стало быть, и ваши космические награды тоже. Если у вас были награды военно-воздушных сил вашей родины - ну, тут уж извиняйте.
Водя по своему намыленному лицу безопасной бритвой, Маркус пытался собраться с мыслями. Все, абсолютно все, что было ему дорого, что значило для него хоть что-то - все в прошлом. Страны, в которой он родился и служению которой отдал девять лет жизни, тоже больше нет. И все те люди светлого будущего, которые окружают его - чужие, по большому счету. Их не объединяет с Маркусом ничто, кроме видового родства. Даже лица их, вроде бы европейские, выглядят непривычно. Комендант Пелье - даром что летчик с крыльями на погонах, плечи такие, что на каждом можно по пулемету таскать. Лицо - широкое, мощное, словно у супергероя в кино. Только в кино актеров специально подбирают таких, которые выглядят как воины, в жизни оно иначе получается. Самый безумный и обезбашенный пилот, которого знал Маркус - капитан Куэйд, прославившийся тем, что в бою, во времена, когда сам Коптев ходил под стол пешком, получив попадание ракеты и потеряв один двигатель, еще дважды атаковал цели на горящем штурмовике, превратив танковую колонну противника в вереницу полыхающих раздолбанных гробов. И кто бы мог подумать, что этот ангел смерти в кабине подбитого самолета - тощий недоросль метр шестьдесят с шапкой, которого со спины можно принять за подростка? В кино ему разве что комическую роль дали бы.
Добряк доктор в глазах Маркуса тоже выглядел непривычно. Взять английского лорда, чопорного, худого, породистого, с гордым костлявым лицом и высоким лбом, снять с него смокинг, отобрать чопорность, дать белый халат и стетоскоп - вот и он. Медсестра - единственная женщина, которую астронавт увидел за первые два дня на Земле - вообще могла бы навести на мысли о подставе или реалити-шоу. Высокая, стройная, с правильными чертами лица и неплохой фигурой. Вроде бы нормальная, но... Но медсестра. На подиуме такая женщина смотрелась бы естественно. На олимпиаде по бегу или гимнастике - тоже. А медсестры - они, как правило, другие. Бывают милые, бывают красивые, бывают хорошо физически развитые - но относительно редко, а когда все эти качества собираются вместе в одной женщине - такие выбирают другие жизненные пути, более престижные. Модель, спортсменка, актриса и так далее. Женщины, которых природа одарила щедро, не становятся медсестрами.
А потом, на третий день, Маркус краем глаза увидел вторую медсестру и убедился, что она, в общем-то, не хуже первой.
Хотя, а чего удивляться? Прошло почти четыре столетия, люди как вид изменились. Те же идеалы красоты за сотню лет, с середины двадцатого века до середины двадцать первого, поменялись весьма сильно, а сохранившиеся в музеях рыцарские доспехи на нормально развитых парней двадцать первого века уже не очень то и налезали. Время идет, все меняется. И люди в том числе.
Маркус смысл с лица остатки пены и вытер полотенцем. Что ж, люди изменились, вроде бы стали чуть более развитыми физически, так это, если разобраться, хорошо. Правда, сам Маркус Коптев, боевой пилот, астронавт, всесторонне одаренный, физически и умственно развитый человек, среди них уже может оказаться середнячком, но если он пережил утрату всего, что только можно потерять, помимо своей жизни, то и это как-нибудь переживет. Страшную цену взыскала с него судьба за возможность узреть светлое будущее - но сделать "манибек" не получится, придется в меру своих сил радоваться, чему можно.