Закон эволюции - роман завершен
Шрифт:
– Нарушений правил со стороны Петера Норткампфа не зафиксировано, - подытожил распорядитель, - Вызов закончен победой защищающейся стороны, все претензии вызвавшего Джонаса Виллема к вызванной Маделине Грант аннулированы. Результаты состязания и их последствия не могут быть оспорены в суде. Дополнительный счет за медицинские услуги Джонасу Виллему будет прислан Джонасу Виллему.
– Его секундант меня оскорбил, - напомнил Норткампф.
– Оскорбление гражданина Пьера Дюшато в адрес гражданина Петера Норткампфа зафиксировано. Господин Норткампф вправе подать в суд на общих основаниях. Спасибо за то, что воспользовались
Когда Кавано, Маркус и Норткампф вышли из здания, старый чемпион устало сел на ступеньки, достал из кармана портсигар и вынул из него единственную сигару, щелкнул зажигалкой.
– Восемь лет хранил, - сказал он, выпуская струю дыма.
– Сигару?
– Да. Я так-то не курю, но была у меня привычка такая - выкуривать сигару после победы. Когда окончательно ушел из спорта - эта последняя оставалась. Хранил на счастье, думал - не пригодится уже. А она вот взяла да пригодилась. Сейчас словно на двадцать лет назад вернулся, когда завоевал победу на чемпионате Доминиона в полутяжелом весе по версии европейской ассоциации. Только эта вот победа для меня важнее прежней.
– Понимаю, - сказал Маркус.
– Хе-хе... Парень запомнит на всю жизнь. Вы этого хотели?
– Вы превзошли мои самые смелые ожидания, Петер. Знаете, вы мне с первого взгляда напомнили старого бабуина.
– Чего-о?!
– возмутился Норткампф.
– В хорошем смысле. Старые бабуины-самцы, которым, в принципе, жить осталось немного и терять особо нечего, иногда объединяются в группы с несколькими такими же старыми смертниками и охотятся на своего злейшего врага, леопарда, чтобы обезопасить от него свое потомство. Дерутся они отчаянно, совершенно не заботясь о себе, и хотя большинство бабуинов в бою погибает либо получает смертельные раны, леопарду, как правило, спастись не удается.
– А, вот вы о чем... Да, угадали, мсье астронавт. Я был готов сдохнуть, но отправить его в больницу. Что и сделал. Полагаю, лечение обойдется тысяч в семьдесят, а то и в сотню, если мсье Виллем захочет ходить без палочки - без операции никак. Больница - недели на три, полагаю. Итого вы мне должны приблизительно сто тридцать - сто семьдесят тысяч. Еще с секунданта десятку взыщу... Хватит и дочке на операцию по первому классу, и нам с женой на небольшой отдых, еще и припасу немного на черный день...
Маркус кивнул, доставая ПЦП:
– Да, работа отличная. Перечисляю вам сто пятьдесят тысяч, если в итоге надо будет больше - докину. И вот еще пятьсот на расходы по расторжению брака. Спасибо вам, Петер.
Старый боец вынул изо рта окурок сигары и затушил о ступеньку, затем повернул к Маркусу широкое, улыбающееся лицо:
– Да нет, это вам спасибо, мсье астронавт. Знаете, защищать кого-то - совсем не то же самое, что отбирать. Я вот, положа руку на сердце, погано себя чувствовал. Не в своей тарелке. Не приучен был отбирать чужое, понимаете? Нет, ради дочки я бы на что угодно пошел, но теперь... Теперь я и дальше буду жить в мире с собственной совестью.
– Вас подвезти домой?
– Нет, спасибо. Сейчас позвоню жене, пускай доктора заказывают искусственный клапан и готовят мою девочку к операции. И пойду, прогуляюсь. Больница тут рядом, всего два квартала.
Маркус попрощался с Норткампфом и оглянулся в поисках Кавано. Тот как раз вернулся вместе с сияющей
– Хорошо, что моя жена не видит, - ухмыльнулся старый боец.
Покидая комплекс, Маркус в последний раз оглянулся на сидящего на ступеньках пожилого человека с широким, покрытым морщинами лицом, немного грустной улыбкой и глазами бабуина-убийцы.
***
Вечером Маркусу позвонила Пайпер.
– Слыхала, ты преуспел?
– И больше, чем ты думаешь. Кавано все записал на видео, теперь нам осталось собрать побольше таких записей.
– Не поняла, каких записей и зачем?
– Агрессор в больнице с переломом коленного сустава. Еще несколько таких видео - и Кавано будет монтировать фильм о том, что бывает с теми, кто покушается на наше общество. Девяносто процентов Вызовов можно будет решать, просто показывая его агрессорам. Но дело даже не в этом.
Девушка задумалась.
– В чем тогда?
– Расскажу тебе одну историю. Лидийский царь Крез получил от дельфийского оракула предсказание, что тот уничтожит великую страну. Крез, обрадовавшись, отправился воевать с персами. Поначалу война шла безрезультатно для сторон, а затем началось время страды. В таких случаях воюющие армии возвращались по домам, чтобы собрать урожай, и затем возобновляли боевые действия. Крез именно так и сделал, а персы взяли да пришли следом. Временно оставшись без войска, лидийский правитель проиграл, исполнив предсказание оракула, но уничтоженная страна оказалась его собственной.
– И что из этого?
– Персидский царь Кир Второй сделал то, чего не делали до него, и таким образом раз и навсегда изменил правила войны, вот что. Я собираюсь совершить то же самое. Изменить правила. Сейчас поражение в Вызове для агрессора ничего не значит, кроме финансовых потерь, потому что защищающаяся сторона просто пытается отстоять свои права и не более того. Игра в одни ворота. Победил - хорошо. Проиграл - ладно, можно подкопить денег и снова кого-то вызвать. Защищающийся может потерять дом, машину, жену, агрессор рискует только суммой денег. Но все изменится, если агрессия будет наказуемой. Если общества социальной самозащиты начнут давать сдачи, калеча агрессоров, Вызовов станет меньше. Двуногие хищники начнут, черт возьми, бояться! Дальше - повальное вступление широких масс в такие общества. Боец, способный изуродовать противника, сможет защищать тысячи людей одновременно, а тысячи подзащитных, скинувшись понемногу, обеспечат защитнику полный достаток. Сильным-хищникам станет все труднее искать беззащитную жертву...
– Хм. Звучит неплохо.
Маркус мрачно улыбнулся:
– Это только верхушка айсберга. Процесс организации слабых в большие сообщества будет иметь одно глобальное последствие. Если демократия, по извращенному мнению Первого, есть способ защиты слабого большинства от сильного меньшинства, то я именно этого и добьюсь. Сильные правят только там, где нет организации, где каждый сам за себя - там вотчина беспредела и произвола. Когда слабые, объединившись, снова станут силой, сильным тиранам придется считаться с ними. А дальше возврат к демократии - чисто технический процесс, скорость которого напрямую зависит от кратности превосходства народа в силе.