Закон меча. Трилогия
Шрифт:
Олег перевел взгляд за правый борт и нахмурился. К ним поспешала целая эскадра – уж никак не меньше дюжины пятидесятивесельных сафин и двух гурабов. На мачтах обвисали черные флаги с серебряным шитьем, запечатлевшие что-нибудь типа «Мухаммад – пророк Аллаха» или «Аллах щедр». У гурабов и сафин борта были черны, да с белой полосой – означение боевых кораблей.
«Гураб» по-арабски значит «ворон», наверное, из-за ростров-передков их с изображением ворона – сарацины считали эту птицу вестником беды. И впрямь, гурабы были кораблями мощными, быстроходными и маневренными, на каждом стояло по две мачты, а самые выносливые рабы – славины или черные зинджи – гребли ста восьмидесятью веслами.
– К бою! – разнесся долгожданный приказ.
Сафины расходились по трое, отрезая лодьям путь к отступлению – как будто русы собирались отступать! Один из «воронов» покинул строй.
– Переговорщики, что ль? – Боевой Клык приставил ладонь козырьком ко лбу, затеняя лицо.
На носу подходящей сафины стоял, подбоченясь, чернобородый араб в широких синих шароварах и в полосатом халате. Голову его покрывала белая чалма с зеленым лоскутом – знак хаджи. За кушаком этого Синдбада-морехода торчал здоровенный кинжал.
Такая пошлая экзотика, подумал Олег, и на тебе – в реальности! Пошлая реальность?..
Сафина подошла совсем близко, и араб в белой чалме прокричал на корявом русском, каким пользовались восточные купцы, бывавшие в Альдейгьюборге:
– Руси, сдаваться! Тады – живой! Ино – совсем мертвый будешь!
На лодьях загоготали.
– Я – князь Инегельд, – гордо сказал Клык. – А вы кто такие и куда идете?
– Морская стража ширваншаха Абу Тахира Йазида ибн Мухаммада! – надменно отчеканил араб. – Сдавайся, руси! Живой будешь! Кормить совсем хорошо-хорошо! Работать совсем мало-мало!
Боевой Клык прочистил горло и раздельно прокричал обычную формулу русских пиратов:
– Я предлагаю вам выбор! Можете садиться в лодки и добираться до берега, если вам повезет! Или защищайте себя и корабли!
Ничего не ответили арабы – видать, уровень русской наглости превысил сарацинский порог восприятия. Сафина отвалила прочь, а русы продолжили готовиться к бою. Вскоре до слуха их донеслись гулкие удары арабских барабанов, отбивавших ритм гребли. Гурабы стали бок о бок, сафины укрепили фланги, и ширванская флотилия двинулась разомкнутой подковой, грозя окольцевать варягов.
– Весла на воду!
Олег пощупал рукоять меча, попробовал, хорошо ли вынимается. Состояние у него было – не передать словами. Злая радость, азарт, нетерпение и ожесточенность – вот под таким соусом вступал он в первый свой морской бой. Будто смерть, незримым стервятником кружившая над волнами, его минует по договоренности!
– Луки завя-ажи!
Фудри вынул свой лук и принялся его «завязывать» – натягивать тетиву. Уперев нижний рог лука в палубу и еще ногу подставив, он одной рукой потянул лучную спинку к себе, а другой отжал верхний рог, сгибая тугую кибить и двигая по ней петельку тетивы. Есть! Загудела сердитым шмелем витая жилка, запела убийственную песню.
Корабли сближались, и с лодий полетели в неприятеля стрелы. Они гвоздили сарацин, а те, что мимо пущены были, «подстригали» такелаж. Арабские лучники пустили стрелы навесом.
– Щиты вверх! – заорал князь.
Стрелы заколотили по дармуне железным градом. Гребцу Бруни не повезло, прочие «змеи битвы» попали в щиты, занозили палубу, повтыкались в скатку паруса.
Маломощная баллиста с кормы «Аль-Кахиры» метнула увесистую кучку свинцовых шариков, а «скорпион»[119] с носа выстрелил пучком дротиков. Сарацины давали сдачи – осыпали варягов камнями из пращей и фустибалов – метательных палок. Оставляя дымные шлейфы, полетели с гурабов огромные стрелы, обмотанные паклей, смешанной с серой и битумом и пропитанные нефтью. Они вонзались в борта и палубы лодий, заставляя варягов бегать с песком и мокрыми кошмами, чтобы ликвидировать очаги возгорания.
– Щиты сомкнуть!
Еще одно облачко стрел пролилось губительным осадком.
– Князь! – заревел Турберн. – Не забыл ли? У нас таран в носу!
– Не верю я в эти штучки... – с сомнением протянул Клык и решительно махнул рукой: – Полный вперед! Пойдем на прорыв – между гурабами – и ударим сзади!
Нахазы – капитаны гурабов – дружно заработали плетьми, подгоняя рабов-гребцов. «Вороны» начали смыкать строй и готовиться к абордажу. Угрожающе закачались ассеры – управляемые тараны, длинные тонкие балки с оббитыми железом концами. Ассеры свободно висели над бортами гурабов – стоило их как следует раскачать и с силой толкнуть на дармуну, могли ей и борт пробить.
Все просчитали арабы, одного только не учли – на захваченной «Аль-Кахире» не рабы гребли, а варяги, лучшие в мире веселыцики. Дармуна прорвалась между гурабов, едва не цепляясь веслами за весла. Ширванцы взвыли, потрясая серпоносными шестами-дорюдрепанами, но уже ни снасти порвать, ни людей покалечить ими они не могли – поздновато спохватились!
«Аль-Кахира» описала широкую дугу, разворачиваясь и разгоняясь, и пошла на таран. Выбранный для удара гураб «Сейф уль-ислам» («Меч ислама») сначала попытался уклониться, потом рванул вперед, но не ушел.
Надводный таран дармуны, окованный медью, с разгону врезался ему в корму. Удар был страшен – таран разворотил борт гураба и вскрыл нижнюю палубу. Весла вспенили воду, «Аль-Кахира» сдала назад, высвобождая таран. Развернулась, как злобный единорог. Сафина, надменно окрещенная «Аль-Мансурия», то бишь «Непобедимая», попыталась сманеврировать, уклониться и не подставить борт. Арабам это почти удалось – дармуна с разгону вонзила свой «бивень» в скулу «Аль-Мансурии». С лодий дармуну поддерживали лучники, держа под обстрелом всю палубу атакованного корабля. Стрелы-срезни сбривали канаты, каленые вели счет убитым и раненым.
С моря подлетели «Зилант», «Вейла» и «Пардус», закидывая крючья на палубу гураба «Аль-Музаффар » («Победоносный»).
– Мечи к бою! Вперед!
Как раз в этот момент, словно подбадривая идущих в бой, налетел порыв ветра. С грохотом упал абордажный мостик, выколачивая пыль из чужеземных досок, и на палубу «Аль-Музаффара» неостановимым железным потоком хлынули варяги. Воины Аллаха бились отчаянно, но кривые скимитары уступили прямым мечам. Мигом проведенный абордаж потряс подданных ширваншаха в обоих смыслах. Противник им достался страшный. Под натиском варягов сарацинские моряки отступали со шкафута на корму, а, пока этот молниеносный бой свирепствовал на «Победоносном», лодьи сошлись с сафинами на встречных курсах, перетасовались, загородились щитами и оголили мечи. Ивор подхватил два копья и метнул их с обеих рук – два ширванца словили их грудью. Боевой Клык махал секирами направо и налево, разрубая щиты и черепа, раскраивая грудины, отрубая ноги и руки. Чудовищная мельница смерти!