Закон меча. Трилогия
Шрифт:
Уходили тихо-тихо, переговариваясь шепотом, придушенно ойкая. Луна еще не взошла, шли впотьмах, и только в чаще леса Асмуд запалил факелы. Трепещущий свет запрыгал по испуганным, неверящим, счастливым лицам, по стволам деревьев, то пропадая в глубоких тенях, то бросая блики с лезвий мечей. До лагеря конунга добрались поздно ночью. Спать ложились там, где стояли, подстилая лапы сосен заместо перин. Олег лег с Радой на копешку скошенной поутру травы и заснул мгновенно, не распробовав даже вкус девичьего поцелуя.
Разбудили его крики часовых. Олег сильно вздрогнул и сел, протирая глаза. Нет, крики ему не приснились. А вот и лязг прибавился, и знакомое грюканье щита, отбивавшего удар.
– Свеи! – проревел голос Асмуда. – К оружию!
– Что это?! – воскликнула Рада, подхватываясь. – Опять?!
– Опять, маленькая, опять, – проговорил Олег, лихорадочно распутывая перевязь. – Беги к Чаре и будь с нею!
– Ты только не умри! – отчаянно взмолилась Рада.
– Я очень сильно постараюсь, – мягко сказал Олег и побежал на шум битвы.
Нападающих он заметил издали, в прогале между сосен. Свеев было очень, очень много – сотни и сотни викингов и хускарлов наступали с востока и севера, издавая воинственные кличи и потрясая оружием.
Лучники – карелы и русы – стреляли быстро, но передние ряды свеев уже лезли на холм, прикрываясь щитами. Этих доставали дротиками, но ощутимо проредить ряды наступавших варяги не могли – на каждого из них перло по десятку бойцов.
– Отходим! – заревел Улеб конунг. – Полусотне Крута прикрывать!
– Олег! – крикнул Олдама, завидя Сухова. – Сюда! Меч с собой?
Олег молча выхватил клинок.
– Стоим здесь! – прокричал Олдама, описывая мечом круг. – Не пускаем! Дадим бабью уйти…
– Понял.
Сквозь неплотный варяжский заслон прорывались отдельные свеи, один напоролся на меч Олдамы, еще два свалились, схлопотав стрелу от Валита и Сулева.
Утро было раннее, туман рассеивался нехотя, и, когда перед Олегом вдруг нарисовалась фигура викинга, он обмер. А руки сработали будто сами по себе – описали дугу кончиком меча и полоснули врага поперек туловища. Удар был настолько быстр и точен, что викинг просто не успел ответить.
– Ну ты даешь, Вещий! – выдохнул Олдама. – Даже я так не могу!
Ответить Олегу помешали два свея, взлетевшие на холм с копьями наперевес. Тяжелое копье-топор Сухов отбил ногой, аж пятка заныла, и махнул мечом, разваливая свею бок. Пробегавший мимо Олдама добавил, резанув упавшего по горлу. Брызнула кровь, черная в утренних сумерках. Второго копейщика свалил Ошкуй, так махнувший своей любимой секирой, что костлявый хускарл сломался пополам.
– Валит! – крикнул Олдама. – Отходи… К болоту!
– А ты?! – завопил Валит, растягивая лук.
– Щас мы!
Низко тренькнула тетива, и свей, выскочивший из-за Дерева, будто отпрыгнул обратно – бронебойная стрела сбила его, укладывая на вечные времена. Низко пригибаясь, проскочил викинг с топором на длинной рукоятке. Он с такой яростью рубил им воздух, что свист стоял. Олег отступил перед этой чертовой мельницей и подхватил копье хускарла, прибитого Ошкуем. Ударил изо всех сил, втыкая листовидный наконечник викингу под кольчугу. А тот будто споткнулся, топор его дрогнул и обрушился вниз, перерубая древко. С глухим рычанием викинг вырвал копье, просадившее ему нутро, и кровь хлынула, как из распечатанного кувшина с красным александрийским вином.
– Отходим! Олег!
Сухов отполз, вскочил и кинулся на голос Олдамы.
Втроем с Валитом они сбежали с холма и помчались в ту сторону, где заходит солнце. Прыгая с кочки на кочку, они одолели болотце, приблизившись к густому ельнику. С опушки им махал рукой Асмуд хевдинг.
– Быстрее!
Олег наддал. Споткнулся, и тут же над его плечом свистнула стрела, вонзившаяся в мшистый ствол старой ели.
– Бежим!
– Куда хоть… бежать? – по очереди выговорил Олдама.
– К волхвам! – ответил Асмуд с оттенком почтения. – К Большому Дубу!
– А можно разве? – промямлил Олдама.
– Нужно! – рявкнул Асмуд. – Понеслись!
И они понеслись.
Большому Дубу было две тысячи лет. Это священное дерево пережило всех римских императоров, Перикла и Александра Македонского. Десять человек, взявшись за руки, не могли охватить дуб. Развесив облако зелени, он занимал громадную поляну и был окружен позолоченным заборчиком, защищавшим его от набегов диких кабанов. Кровь множества жертв удобрила корни Большого Дуба, а самый толстый сук обвивала массивная золотая цепь – каждый год волхвы, служившие священному дереву, переплавляли драгоценные подношения и добавляли к цепи еще одно звено.
Уже не одно поколение волхвов успело смениться в служении Перунову древу. Последние тридцать лет жрецами числились достопочтенные Чагод, Hyp и Аральт. Они жили втроем в огромном «длинном доме», где смогли разместиться все гридни Улеба конунга, а гражданские грелись на солнышке, опасаясь ступать на тень священного дерева Перуна, покровителя воинов.
Вдруг послышалась протяжная песня. Пели варяги, на полузабытом сарматском языке. Гридни выходили из длинного дома и расходились вокруг Большого Дуба, не прекращая петь. И чем больше их появлялось на поляне, тем громче и торжественней делалась песнь. Последними вышли Улеб конунг и волхвы – седобородые, статные, в длинных белых одеждах, с посохами в крепких руках. Трижды обведя конунга вокруг священного дерева, Чагод, Hyp и Аральт низко поклонились статуе Перуна, в которой Олег с изумлением узнал работу кого-то из мастеров античности: в тени дуба пряталось мраморное изваяние Ахилла. В правой руке Ахиллес сжимал копье, «ясень пелионский», другая рука удерживала круглый щит. Кудри героя обжимал шлем с гребнем, а лицо выражало надменность и грозную готовность.
Волхвы нараспев выразили Улебу волю бога грозы и войны, и тревожное лицо конунга разгладилось, бледная улыбка расщепила бороду.
Улеб поблагодарил волхвов и вернулся к гриди.
– Асмуд и Крут! – сказал он громко и уверенно. – Выйдите!
Названные вышли и слегка поклонились конунгу.
– Перун просветил нас и рек совет! – торжественно возговорил Улеб. – Эта война – последняя для меня!
По гриди прошел шумок.
– После победы я удалюсь и буду служить тому, кто дарует ее нам, – Перуну! Это честь для меня… – Помолчав, Улеб закончил: – А вы, Асмуд и Крут, следуйте в Старигард, к Рюрику, сыну Регинхери, и призовите его княжить и володеть вами. Такова воля Перуна!