Закон молодильного яблочка
Шрифт:
Я попыталась отбиться от задания:
– Я договорилась написать для одного человека книгу, поэтому с утра до пяти вечера сижу в архиве. Бросить рукопись не могу, подписала договор.
– И не надо, – обрадовалась Валя, – Эмме нужен человек с восемнадцати часов. Дело ерундовое – за покупками сбегать, чай ей заварить, пол помыть, белье погладить. Вилочка, ты же когда-то была домработницей.
– Было дело, – согласилась я, – но…
Продолжить мне не удалось. Дверь кабинета распахнулась, оттуда выбежала медсестра. Увидев меня, она остановилась.
– Вы живы?
– Конечно, – сказала я, – и в ближайшие лет сто уходить к праотцам не собираюсь.
Ксения начала истово креститься.
– Слава богу!
В коридоре послышались шаги, я увидела стройного мужчину лет пятидесяти в костюме и рубашке с галстуком.
– Где тело? – спросил он.
Я разинула рот, Ксения показала пальцем на дверь библиотеки.
– Там.
Раздался стук каблуков, теперь ко мне приближались две молодые женщины с чемоданчиками в руках.
– Куда нам, Виктор Николаевич? – спросила одна из них.
Мужчина распахнул дверь.
– Сюда.
Прибывшие отправились в кабинет, я двинулась за ними и увидела Веру Васильевну, лежащую на полу. Около нее на коленях стояла Анна Семеновна.
– Я положила ее на твердую поверхность, – пробормотала врач, – но у меня же не реанимация, ничего подходящего с собой нет. Летальный исход, Витя. И у той, что раньше увезли, тоже exitus letalis [6] . Странно, да?
Глава 10
6
Exitus letalis – смертельный исход (лат.).
Не успела я выехать на шоссе, как мне позвонил Степан.
– Чего поделываешь?
– Пытаюсь добраться до Эммы к шести вечера, – пояснила я, – опаздывать неприлично.
– Эмма? – повторил Дмитриев. – Впервые слышу от тебя это имя.
– Сама его узнала не так давно, – вздохнула я и рассказала Степе про звонок Вали.
– Ну молоток Федякина, – крякнул Степан, – надо же, уломала тебя. Просто мастер переговоров. Значит, она открыла агентство по найму персонала? А почему в свой офис не позвонила, не велела сотрудникам найти домработницу? Тебе следовало сказать ей: «Валентина, я не занимаюсь поденной работой. При всем уважении к тебе, не готова на черный труд. И у тебя есть фирма. Почему мне трезвонишь?»
– Не сообразила как-то, – грустно призналась я, – сразу не пришло в голову.
– Тухлый ты кролик, – разозлился Степа. – Хм, согласилась не пойми у кого полы мыть… Забыла, что ты известная личность, Арина Виолова? Черт-те что прямо! Ну, Валентина, ну, погоди, я вернусь, услышишь ты тогда ласковое слово…
– Сама могу с человеком сурово побеседовать, разберусь с Федякиной! – воскликнула я.
– Ага, уже разобралась, – не успокаивался Степа. – Швабру с собой везешь или на месте выдадут?
– Лечу на ней, – хихикнула я.
– О! Удобно, пробок нет, – процедил Дмитриев. – Вот как тебя одну оставить? Мигом глупостей натворишь!
– Эмма инвалид, – остановила я Степана, – прикована к креслу. У нее есть компаньонка с необычным именем Франция Германовна, которая ухаживает за госпожой Крамовой, но с шести до десяти вечера сиделки нет. Поэтому на это время ей требуется домработница – чай подать, например, что-то купить сбегать. Я решительно отказывалась от роли, которую навязывала мне Федякина, но когда Валя сказала, что парализованная Крамова останется одна, а вдруг пожар…
– Дальше можешь не продолжать, – остановил меня Степа.
– Это всего будет пару раз, – забубнила я. – А еще мне сегодня пришлось дважды давать показания полицейским. Один оказался полным идиотом, второй произвел хорошее впечатление.
– Ты украла в трамвае кошелек, а когда тебя высадили, спустилась в метро, начала стрелять в окружающих чернилами из водяного пистолета и была задержана? – предположил Степан.
– Хорошая идея. И почему она мне раньше в голову не пришла? – парировала я. – Нет, повод был другой. Я зашла в кафе, за соседним столиком мужчина пил эспрессо, потом он вышел на улицу и умер. Похоже, у него инсульт.
– М-да, – долетело из трубки.
Я продолжила:
– А еще женщины в архиве решили полакомиться конфетами. Сотруднице Елене внезапно стало плохо, и ее увезли в больницу. Когда я вернулась из кафе, у заведующей библиотекой начался отек Квинке. К ней тоже приехал доктор. Я вышла в коридор, беседовала с Валентиной, а Вера Васильевна за это время умерла. Лена тоже не выжила.
– Надеюсь, ты конфеты не пробовала? – забеспокоился Степан.
Я повернула направо и притормозила у шлагбаума, который закрывал въезд во двор.
– Не сочти меня снобкой, но я не ем конфеты, в составе которых есть пальмовое масло, соевый лецитин и еще куча всяких удивительных составляющих. Мне нравится шоколад, в котором какао-масло, какао-бобы и больше никаких других ингредиентов. Ну еще, может, немного сахара. Ой, а заведующий архивом, Андрей Николаевич Шлыков! Это просто нечто!
Охрана во дворе дома Крамовой оказалась на редкость нерасторопной, шлагбаум долго не поднимали, и я успела подробно рассказать Степе о том, как странно ведет себя Шлыков.
– Похоже, у него и впрямь с мозгами беда, – сказал мой будущий муж, – на шизофрению похоже. Опасно около такого больного находиться, ведь неизвестно, что ему в следующий момент в голову взбредет. А если у человека еще есть и коллекция стрелкового оружия, то это совсем стремно. Сейчас позвоню Игорю, пусть он узнает, не лечится ли где сей тип. Вилка, если выяснится, что он псих, ты немедленно покинешь архив. Хорошо? Не хочу, чтобы моя жена от сумасшедшего пострадала. Ты мне дорога как память о детстве. И не смей со мной спорить!