Закон подлости гласит...
Шрифт:
— Я не разрешал тебе трогать альбом, — перебил он, вырывая у меня из рук альбом и бросая его в стол. «Художника обидеть может каждый!» — усмехнулся демон, надевая на нос очки сурового критика.
Я успела схватить листочек с рисунком, где я в камере и втянуть его себе под одеяло, а потом демонстративно отползти подальше от художника. «От такого живописца можно живоописаться!» — глубокомысленно заметил демон, взглянув в чужие глаза. «Видишь, какой он талантливый!» — проворковал ангел, складывая ручки и глядя масляными глазами. «Это он тренируется! Рисование всякой фигни на рабочем месте автоматически улучшает реакцию и боковое зрение!» — съехидничал демон. — «А собирание корабликов — мелкую моторику рук!». «У них с Анабель это — семейное!» — вздохнул ангел. «А
— Я пойду домой. Мне пора, — заметила я, вылезая из-под одеяла и ковыляя в сторону выхода. — Мне еще статью писать, чтобы она в завтрашний выпуск попала. Где тут можно кружку за собой помыть? Нигде? Ладно. Маньяк пойман, так что можешь меня не провожать. Я постараюсь вести себя хорошо, потому, что когда ты смотришь на меня таким взглядом, у меня в душе появляется призрак совести. А с меня одного призрака на кухне вполне достаточно. Всего хорошего. Спасибо за чай, одеяла и еду. За это спасение благодарить не буду, ибо спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Хотя нет, маленькое «спасибо», ты все-таки заслужил. Считай, что я поцеловала тебя в щечку.
«Ты что творишь???» — поперхнулся демон. Ангел уронил челюсть и смутился.
— Ты думаешь, что я выпущу тебя в таком виде? — усмехнулся Альберт, доставая платье и туфли. — Если ты уйдешь в таком виде, ты вернешься сюда быстрее, чем думаешь. Тебя сюда приведет первый же патруль.
Он положил мне сверток и вышел из кабинета. Я посмотрела на платье. Оно очень похоже на то, которое с меня сняли, но оно было новым. Ткань была явно дорогой, поскольку на свету играла красивым, едва заметным узором, а поверх платья лежала брошка, очень похожая на ту, что прикрывала пиршество моли. Только моя была облезлой, латунной со стекляшкой вместо камня, а эта смахивала на золотую. По поводу камня, я пребывала в растерянности. Туфли тоже были явно не потертыми со сбитыми носками, которые я прикрывала подолом, а новыми, словно только что из магазина. Через пять минут я переоделась, жалея, что не имею возможности искупаться перед примеркой.
Меня проводили до дома. Возле дома я увидела торчащие из почтового ящика письма. Хм… Ящик снова заработал. Я вынула первое письмо и увидела, что оно из магистрата. У меня уже три таких есть. Я прекрасно знаю, что должна около ста тысяч в качестве налогов на недвижимость и оплату муниципальных нужд. Я открыла конверты, отошла к тусклому фонарю и стала читать.
«Уведомление для Анабель Эрланс, Вы погасили свой долг, штраф и пеню в размере 129 000 эрл., в связи с этим мы отзываем заявление о признании вас неплатежеспособной с последующим выселением. Мы так же даем вам месяц с момента получения письма для приведения внешнего вида вашего дома в надлежащий вид. В противном случае вопрос о его сносе будет рассмотрен на ближайшем заседании. С ув. Муниципалитет Шестой Секторали»
«И кто этот добрый человек, решивший оплатить наши долги, чтобы мы не оказались на улице? Кто бы это мог быть? Может, он нам еще и ремонт сделает? По-братски? А?» — ехидно заметил демон, доставая калькулятор и прикидывая смету.
Я взяла оставшиеся письма. «Похоронное бюро «Последний долг» очень соболезнует вам в связи с утратой. Мы предлагаем похороны на достойном уровне, с соблюдением всех церемоний и обрядов. Наш адрес…»
Следующее письмо меня порадовало еще сильнее.
«Близкие никогда вас не покинут, благодаря тому, что у вас на каминной полке будет стоять красивая урна с прахом. Мы предлагаем широкий выбор урн всех цветов и размеров с услугами кремации останков!»
Следующее письмо сообщило мне о том, что памятники и надгробия — это дань усопшему. И предлагает широкий выбор памятников «на любой бюджет». Последнее письмо было чуть более оптимистичным.
«Сиделка с рекомендациями за умеренную плату возьмет на себя заботу о больных, которые не могут позаботиться о себе самостоятельно. Аккуратность, чистоплотность, исполнительность, милосердие».
— Да, — вздохнула я, разглядывая письма, — в меня никто не верил…
Я разорвала письма тех, кто в меня не верил, на мелкие кусочки и смотрела, как ветер разносит по улице.
— Ты оштрафована за то, что соришь в неположенном месте, — услышала я знакомый голос. Отряд инквизиции отправился дальше патрулировать, оставив нас наедине. — Тебе что? Персональную урну поставить? Я организую.
— Ага, с гравировкой «для Анабель Эрланс». Жаль я письмо разорвала. Там предлагали сделать гравировку со скидкой, — усмехнулась я, вздыхая и глядя на Альберта. Он поднял руку в перчатке и осторожно, полусогнутыми пальцами скользнул по моей щеке вниз. Я стояла и смотрела на него, чувствуя, как он прикасается к моей шее, осторожно убирая растрепанную прядь волос. Либо я плохо застегнула брошку, либо тут не обошлось без колдовства, но она расстегнулась, разрешая руке осторожно прикоснуться к моей шее. Не знаю, почему, но я чувствовала странный трепет. Сердце сжалось, боясь лишний раз шелохнуться, чтобы не спугнуть наваждение. А как же мисс Несовершенство? Я не знаю, сколько времени, но домой я идти пока передумала. Еще бы! Осторожно, соблюдая дистанцию, он сдвинул маску и наклонился ко мне, прикасаясь губами к моей щеке.
— Я рад, что ты жива… — прошептал он, отстраняясь, а потом с усмешкой произнес.
— Еще раз узнаю, что ты бросаешь мусор под ноги, выпишу тебе такой штраф, что никогда не расплатишься. Ты меня поняла? Все, иди домой, мое наказание. Твой ключ от дома. Был найден в кармане твоего обгоревшего платья.
А? Что? Где? А! Мусор… Да, да… конечно… ««Наказание» — это плохо!» — заметил ангел, — «Мое» — хорошо!». «Наивный!» — заметил демон, расплываясь в улыбке, глядя как я дрожащими руками пыталась открыть замок, который на этот раз согласился милостиво пустить меня в дом. «Что-то я не помню, чтобы ты так бурно реагировала на поцелуй в щеку!» — хмыкнул демон, слушая завывание бабки. «И я не помню!» — вздохнула я, закрывая за собой дверь.
Глава четырнадцатая…. хорошее дело браком не назовут!
Закон обвиняет маньяка, мораль обвиняет жертву
Я так удачно моргнула, что ночь моментально превратилась в полдень. Мир жаждал подробностей, а я лежала на кровати и заглядывала в глубины трещин на потолке. Из самой большой трещины на меня смотрел паук. Через секунду паукан повесился. Я положила руку на горящую щеку, а потом накрылась одеялом с головой.
«Ну как там поживает твоя печать? Не жалеешь, что щеку пришлось вымыть?» — ехидно поинтересовался демон, обмахиваясь индульгенцией. Ангел лежал, раскинув крылья и млел. «Пернатому по ходу крышка!» — усмехнулся демон. — «Я боюсь представить, что будет с ним, если отношения зайдут дальше лобызаний щечек!» Ангел поднял голову, а потом опустил ее, накрыв крыльями. «Честное слово, ты — как маленькая! Тебя в щеку целовали тыщу раз! Начиная от «приветичек, Анютка!» и заканчивая «поздравляю с Днем Варенья!» — заметил демон, рассматривая «индульгенцию» и сворачивая ее в трубочку.
Наконец — то я собралась с духом и вознамерилась пойти в магазин и купить себе что-нибудь «покусать». Экономить уже не надо. Одевшись, взяв ключи, я вышла, стараясь побыстрее пройти мимо того самого фонаря. Мусор убрали. В первый раз мне не жалко платить деньги за коммуналку, глядя на эту чистоту.
— Чего изволите, мадемуазель? Что я могу вам посоветовать? — любезно спросил солидный усатый продавец, который обычно, глядя на мое старенькое платье просто буркал: «Выбирайте мисс, не задерживайте очередь!». Народу в магазине было много. Еще бы! Здесь продается самое вкусное печенье в городе!